– Здраствуй дорогая Женя. Пишет тебе Вова Рыбкин, альбинос. Прочитай и порви. Я тебя люблю. Если ты согласна то после уроков приходи на задний двор, где стройка. Я буду прятатся в развалинах. Там стоит такая битономешалка. У нее есть кнопка. Ты включи битономешалка, и это будет сигнал для миня, что ты миня ждешь. Только обизательно порви записку.

– Рыбкин, я люблю тебя, страстно, безумно… Если в груди твоей пока еще бьется благородное сердце, выходи после уроков во двор, залезай в битономешалка и жди. Я прилечу на крыльях Эзопа. Только порви записку, а то найдут потом.

Были и другие варианты, изящнее, изощреннее, но Вдовин остановился на самом простом…

То была эпоха чернил, промокашек, красных сопливых галстуков… Затем следовала эпоха танцевальной веранды, портвейна, сильно расклешенных брюк… Эпоха армейских проводов, свадеб, презервативов… Эпоха похорон.

– Это называется покрывало вдовы, Евгения Васильевна. Кармическое заболевание. Суть его в следующем. Женщина передает любимому мужчине толику некой энергии, которая лишает его обычной защиты. Он становится открытым для болезней, несчастных случаев и тому подобного.

– Вот как? Сомнительно. А если не любимому. Я не могу с уверенностью сказать, что всех их любила.

– Кармические заболевания – это очень сложная, малоизученная проблема. Мы лишь предполагаем наличие вируса несчастья, лечим на ощупь. Если желаете, мы можем провести семь необходимых сеансов. Плата за сеанс – тридцать долларов США, или сто пятьдесят тысяч рублей. Мы можем начать прямо сейчас.

Евгения отказалась. Слишком уж это выглядело неправдоподобным. От детских суеверий (Привидение, Мапси, мапси, фый!) не осталось и следа. Читатель, трепетно следящий за курсом доллара, понял, пожалуй, что строчки эти небрежно отсчитали почти четыре десятилетия.

Недозволенный прием прижился, пустил ветвистые корни.

Начнем по порядку. Мальчик-Тюпа, который сорвался с двутавровой балки, с которым Евгения ходила в кусты. Альбинос, который запутался в электрических проводах в подвале школы. С ним она уже целовалась. Новиков, студент, который утонул. Он лишил ее невинности в 1974 году. Александр, который разбился на мотоцикле, с которым она залетела. Лева, ее муж, которого раздавило болванкой на заводе…

Это была самая тяжелая, самая страшная потеря: Евгения прошла весь цикл с начала до конца – эти похороны, эти родственники и друзья на похоронах…

– Ничего, дорогая, все пройдет, утрясется, – неумело утешал ее на поминках друг детства и первая любовь, Лешка Вдовин. Он работал с мужем в одном цеху, и все произошло на его глазах.

Он не бросил ее в несчастье, стал заходить, вскоре она привыкла. Евгения вдруг поняла, что самое первое и было в ее жизни самым главным… И они поженились, и Евгения Меньшикова стала Евгенией Вдовиной, а детей у нее быть не могло после неудачного аборта от Александра, и она страдала, но мужу была верна…

Бог мой, ведь она бы и раньше могла догадаться, что с ней прои