|
Такая установка привела к тому, что вопрос о московских еретиках отпал сам собой. Следуя воле государя, судьи выдвинули на роль главного обвиняемого не новгородских священников из кремлевских соборов, тесно связанных с Курицыным, а псковского монаха Захария. Это обстоятельство разрушило намерение Геннадия представить всех еретиков членами секты «жидовствующих». Геннадий обвинял Захария не в «жидовстве», а в стригольничестве. Стригольническая ересь процветала в Новгороде и Пскове с XIV в., и ее главное отличие заключалось в отрицании церковной иерархии, осуждении поставления святителей «по мзде», критике обрядов и некоторых догматов православной веры. Судя по обвинениям, Захарий исповедовал стригольническую ересь крайнего направления, заявившую о себе в начале XV в. Сторонники этого направления критически воспринимали некоторые положения Евангелия, выражали сомнения в божественной природе Христа. Критическое обсуждение догмата о рождении Богочеловека от Девы Марии воспринималось ортодоксами как хула также и на Богоматерь.
Суд предъявил суммарное обвинение всем еретикам без уточнения вины каждого в отдельности. Нетрудно заметить, что подавляющая часть этих обвинений касалась богохульств, совершенных в Новгородской земле и описанных Геннадием по большей части без указания на имена виновных. Еретики, утверждали судьи, «ругались» образу Христа, писанному на иконах, иконы «щепляли и огнем сжигали», «о землю били и грязь на них метали» или «в лоханю метали», крест «зубами искусали» и пр. Непочтение к иконам имело, по-видимому, то же происхождение, что и непочтение к московским чудотворцам. Массовые выселения из Новгорода не затронули духовное сословие и простонародье. В этой среде по-прежнему почитали своих святых, свои предметы культа. Московские пришельцы явились в Новгород со своей святыней, против которой новгородцы сохранили прочное предубеждение. Соборный приговор четко отразил две тенденции. Митрополит, сам подозреваемый в ереси, не смел оспаривать фанатиков, но старался представить ересь как сугубо новгородское явление. Епископы из числа единомышленников Геннадия пытались дать ереси иное толкование. Им не удалось провести мысль о принятии еретиками иудейского вероучения («мудрствования»), но в приговор все же были включены пункты о том, что еретики «вси есте или суботу паче въскресенью Христову и его святому възнесению не веруют», что давало повод для заключения: «ино все то чинили есте по обычаю жидовскому и за те ваша злыя жидовъскиа дела» вы, еретики, достойны отлучения от церкви. Различие между «жидовским мудрствованием» и «жидовскими делами» и «обычаями», по-видимому, имело существенное значение в устах искушенных догматиков. На суде многое зависело от митрополита. Следуя своему плану, Зосима при допросе Захария поставил ему четкий вопрос: почему «не велиши ся кланяти иконам святым?» Глава церкви очевидным образом намеревался свести дело к вопросу об иконах. Однако Захарий не собирался отказываться от более общего богословского диспута и стал отстаивать взгляды, которые ужаснули московский собор. Члены собора пришли к мысли, что псковский чернец похулил Христа с Богоматерью, московских святых и «всю седьмь соборов святых отець». Бояре и епископы были ознакомлены с высказываниями Захария против симонии (в изложении Геннадия). По существу, псковский чернец выразил сомнения в законности церковной иерархии. Прежде, заявлял вольнодумец, московский митрополит за поставление давал деньги патриарху в Царьграде, «а ныне, деи, он боярам посулы дает тайно…». Обвинения подобного рода задевали лично Зосиму и присутствовавших на суде бояр. Это окончательно погубило Захария. Новгородские священники поначалу решительно и смело отстаивали свою принадлежность к ортодоксальной православной церкви. |
