Искушенный в интригах хан, конечно, понимал, «откуда дует ветер». Однако и Калита был мастером интриги. Обвинения кредиторов чередовались с жалобами и заявлениями русских князей, тайно сотрудничавших с москвичами. «И аще (хотя. – Н. Б.) хан отсылая их (кредиторов. – Н. Б.), но чрез князей толико наполниша уши ханский горести и гнева, яко оскорбися до зела» (38, 89).

Неизвестно, какими именно аргументами или документами князья заставили хана «оскорбиться до зела». Вероятно, самые сильные из них представил Узбеку сам Иван Калита, явившийся в Орду вместе с двумя старшими сыновьями в начале 1339 года. Судя по последующим событиям, можно думать, что речь шла о литовско-тверском сговоре, направленном против Орды. Вероятно, московский князь сумел добыть (или сфабриковать) какие-то документы на сей счет.

Впрочем, речь тогда шла не только об «измене» Александра Тверского. Этот визит Калиты к хану отличался какой-то особой значительностью и торжественностью. По мнению многих историков, князь Иван во время этой поездки не только представил хану своих старших сыновей, но и предложил для утверждения «духовную грамоту» – завещание.

Дальновидный князь Иван включил в свое завещание даже распоряжение о том, что делать наследникам в случае, если татары отнимут у одного из них часть владений. При таком несчастье следует проявить смирение, а пострадавшему выделить понемногу из наделов всех других наследников.

Особый, итоговый характер своей последней поездки в Орду в 1339 году князь Иван мог обосновать только двумя причинами: тяжкая болезнь, предчувствие скорой кончины – или намерение принять монашеский постриг. Вероятно, само по себе заявление Калиты о его намерении уйти с политической сцены было тонко рассчитанным действием. Этот ход должен был произвести впечатление на старого хана, заставить его благосклоннее отнестись к молодому предводителю московского княжеского дома князю Семену Ивановичу.

В ходе недолгого, но весьма важного по своим последствиям визита Калиты в Орду в 1339 году судьба Александра Тверского была предрешена. Хан вновь остановил свой качнувшийся выбор на московских князьях. Его насторожила не только личная неблагонадежность Александра Тверского, о которой так много говорили московские ходатаи. Один из самых выдающихся правителей Орды, хан Узбек умел заглянуть в будущее. Он хорошо понимал, что возвышение тверского княжеского дома неизбежно приведет к усилению антиордынских настроений на Руси. Дело было не в личностях, а в логике политических традиций и геополитических интересов. Тверь уже в силу своего географического положения выступала носителем «западнических» настроений в сообществе земель и княжеств, объединенных под эгидой великого княжения Владимирского. В условиях быстрого усиления Литвы передача великокняжеской власти тверским князьям могла привести к ослаблению контроля Орды над русскими землями. Игра с «помилованием» опального Александра Тверского была затеяна ханом главным образом для того, чтобы дать наглядный урок русским князьям, попугать Ивана Калиту и потешить собственное самолюбие. Теперь эта игра подходила к концу. Продолжать ее было не только бессмысленно, но и опасно для Орды.

Предшественники Узбека на ханском престоле любили создавать на Руси ситуацию двоевластия, борьбы двух соперничавших княжеских группировок. Это приносило ханской казне новые доходы и устраняло возможность объединения страны под единой властью. Возвышение Литвы заставило Узбека постепенно отойти от этой традиционной политики. Теперь Орде нужна была единая Северо-Восточная Русь, покорная Орде, но способная самостоятельно дать отпор Литве на всем протяжении русско-литовских границ. Московский князь Иван сумел убедить Узбека, что именно он и его потомки лучше других исполнят замысел хана. Конечно, Узбек понимал, что никакие клятвы не удержат московских князей от восстания против татар, если Орда утратит свою монолитность и силу.