В любом случае Иоанн выкарабкивался. Однако для окружающих это было не очевидно…

— Твари… — процедил Андрей Васильевич.

— Твари? — удивился нунций Святого Престола.

— А как их еще назвать?

— Кого? Что случилось?

— А ты разве не знаешь еще? А-а-а… — махнул рукой Андрей Васильевич. — Ты вот давно навещал племянничка моего?

— Так никого же не пускают.

— Вот! — назидательно поднял палец герцог Боспорский. — Именно что не пускают.

— Иоанн изволит отдыхать, — пожал плечами нунций. — Оправляется от отравления.

— А ты в этом уверен?

— А разве это не так?

— Конечно, нет! Вот я и говорю — твари! Ныне ведь как выходит все? Это польская ш… — начал было говорить герцог, но замолчал. — Это полячка вроде как передает слова племянничка. А Данила-пес их доводит до нас. Ничего не смущает?

— А что меня должно смущать?

— А то, что племянничек мой преставился! Оттого лекарей всех и арестовали! И, мню, замучают их в холодной. Ибо ведают они о смерти короля. А эти мерзавцы от его имени власть держат. Сколько так продлится? Месяц? Два? Три? Так разъедутся все, ибо дома дел хватает. А они так и останутся править, рассказывая всем о том, что это дескать племянничек мой им поведал.

— Долго они так просидеть не смогут. — чуть подумав произнес нунций. — Рано или поздно им придется предъявить Иоанна.

— Так и предъявят. Найдут похожего на него человека. Посадят на престол.

— Откуда тебе это известно? — нахмурился Патриарх, внимательно слушавший беседу.

— Не все адепты верны этому прохвосту Даниле. Он ведь, злодей, вон что удумал. Самому встать во главе Руси.

— Ты сможешь нам его показать? Этого адепта.

— Он жить еще хочет, чтобы так рисковать. Данила ведь не простит ему. Сказывал, что зарежет и его, и всех его близких, ежели болтать кто начнет.

— Твари… — тихо произнесла Элеонора.

— Вот я и говорю — твари, — кивнул Андрей Васильевич. — Но за Данилой армия. С ним не поспорить.

— Армия на его стороне, пока он верен королю, — веско заметил нунций.

— А ты пойди — докажи, что это не так? Умаешься.

Так и беседовали.

До людей, мало связанных с политикой, подобные разговоры тоже доходили. Они слушали. Мотали на ус. И делали свое дело.

Так, например, Аристотель Фиорованти как работал над собором, так и продолжал. Без какой-либо задней мысли. Умрет Иоанн, умер или останется жив — его работа оплачивалась. А дело он делал большое и очень важное. Уже даже то, что удалось создать обеспечивало не только ему карьеру в будущем, ежели придется бежать из Руси, но и славу в веках.

Ему нравилось то, что он делал. Очень нравилось. Можно сказать, что он от своей работы тащился, перся и наслаждался ей. Ибо собор получался просто удивительный. Во всяком случае достойный того, чтобы на него равнялись в будущем.

Строго говоря от собора была готова только «коробка». Над которой еще трудиться и трудиться. Но формально он был уже освещен и в нем ежедневно проводилось богослужение.

Высота этой «коробки» в куполе достигало девяноста метров. Для Руси — заоблачная высота. Для остальной Европы — очень средний результат. Да, там еще будет крест. А также по весне продолжатся работы над колокольней и, возможно, тогда собор сможет побить все местные рекорды. Но это потом, в будущем.