– Господин, я все скажу, только убери собаку!

– Пес останется тут, пока мы не закончим. По моему знаку он может тебя разорвать в клочья. Теперь скажи, это ты освободил Садыка?

– Да, я.

– Зачем?

– Затем, что я поклялся ему помочь.

– Когда?

– Еще до поездки.

– Как это можно, если он немой и не в состоянии говорить с тобой?

– Господин, я умею читать! – заявил он с гордостью.

– Рассказывай!

– Я сидел с Садыком во дворе. Тут он мне написал на листке пергамента вопрос: как я к нему отношусь? Я ответил: хорошо, потому что знал всю эту историю с его языком. Он написал, что тоже любит меня и мы можем стать кровными братьями. Я согласился, и мы поклялись перед Аллахом, что не покинем друг друга в беде и несчастье.

– Ты говоришь правду?

– Могу тебе доказать это, эмир. У меня цел пергамент, где все это записано.

– Где же он?

– В моем мешке.

– Покажи!

Он дал мне листок. Несмотря на грязь, там можно было разглядеть буквы. Я дал его мирзе, тот прочитал и кивнул.

– Ты был очень недальновиден, – сказал я ему. – Ты доверился ему, не подумав, что это обернется тебе во вред.

– Эмир, все считали его честным человеком!

– Рассказывай дальше!

– Я никогда не догадывался, что он замышляет, и питал к нему сострадание, когда он лежал в путах. Я вспомнил о своей клятве и помог ему бежать.

– Он разговаривал с тобой?

– Он же не может говорить.

– Я имею в виду знаки.

– Нет, он поднялся, потянулся, пожал мне руку и скрылся в кустах.

– В каком направлении?

– Вот сюда.

Он указал в сторону реки.

– Ты изменил своему господину, став предателем всех нас, чтобы выполнить легковесную клятву. Скажи сам, какое наказание ты хочешь понести?

– Эмир, ты можешь убить меня! – прошептал он.

– Да, ты заслужил смерти, ибо ты освободил убийцу и обрек всех нас на смертельный риск. Но ты понял свою ошибку, и поэтому я разрешаю тебе просить смягчения приговора у хозяина. Я не думаю, что ты принадлежишь к тем людям, которые вершат зло оттого, что ненавидят добро.

У бедного парня навернулись на глаза слезы, и он бросился перед персом на колени. Он дрожал и от страха не мог выговорить ни слова. Строгое лицо господина становилось все мягче.

– Не надо ничего говорить, я знаю, о чем ты меня будешь просить, но ничем не могу тебе помочь. Я был тобой доволен, но сейчас твоя судьба не в моих руках. Только эмир может решать. Обращайся к нему!

– Господин, ты слышал, – повернулся ко мне несчастный.

– Ты, правда, считаешь, что правоверный мусульманин должен выполнять свои клятвы?

– Да, эмир.

– И ты ее не нарушишь?

– Нет, даже если это будет стоить мне жизни!

– И если даже Садык снова тайно вернется к тебе, ты скроешь это?

– Нет. Я освободил его и сдержал клятву – этого довольно.

То была своеобразная трактовка клятвы, но мне она вполне подходила.

– Хочешь исправить свою ошибку, послужив верой и правдой своему господину?

– О господин, если бы это было возможно!

– Тогда дай мне руку и поклянись.

– Клянусь Аллахом и Кораном и всеми праведными халифами!

– Хорошо, ты свободен и можешь снова служить хозяину.