— Если бы я знала, — сказала Кристиана. — Думаешь сделать как лучше, а выходит…

— Я вас ни в чем не упрекаю.

— Накануне нашего приезда Рита попала под машину. Я не хотела вам говорить. А сейчас, когда я заметила эту кошку, я подумала… Я надеялась…

— Я понимаю, Кристиана. Я все понимаю. Вы солгали, чтобы не огорчать меня.

— Солгала! Это слишком сильно сказано.

— Ну, если угодно, постарались преподнести истину так, словно я тяжелобольной, для которого малейшее потрясение смерти подобно… Очень мило с вашей стороны, Кристиана. Только я не тяжелобольной.

Совсем рядом он почувствовал аромат ее духов, плетеное кресло скрипнуло, когда она села. Слышно было ее прерывистое дыхание.

— Ришар, — прошептала она, — мне не хотелось бы причинять вам беспокойство… Не следует принимать близко к сердцу то, что я вам сейчас скажу…

Пожалуй, он гораздо меньше страдал в тот момент, когда упал головой вперед в ослепительное пламя.

— Вы доставили нам немало тревог… вначале… сразу после того, как это случилось… В течение нескольких дней вас считали… В общем, доктор говорил об умственном расстройстве… К счастью, это длилось недолго… Если все будет хорошо, а мы на это надеемся, то…

Она попробовала засмеяться, но смех получился жалкий.

— Доктор рекомендовал ни в чем не противоречить вам, ни в коем случае не противоречить, — продолжала она, — обеспечить вам полнейший отдых, устроить вашу жизнь так, будто… будто никакого несчастного случая не было… Вот почему и с кошкой…

— Довольно, — прервал ее Эрмантье.

Он провел руками по лицу, словно еще раз пытаясь прикоснуться к той части самого себя, которая, возможно, ему уже не принадлежала.

— Вы не сердитесь на меня? — спросила Кристиана.

— Мой бедный друг! — молвил Эрмантье.

Он взял жену за руку. В конце концов, может, он и раньше был несправедлив к Кристиане. Теперь он знал, что страхи Лотье были не напрасны. Только что, когда он вдруг обнаружил, что ласкал у себя, на коленях… его обуял ужас, самый настоящий ужас. Хотя не все ли равно, та ли это кошка или какая другая. Чего он так испугался? А главное, почему ему почудилось, что это неизвестное существо, присвоившее себе форму Риты, таит для него угрозу? Значит, внутри него скрывался другой Эрмантье с непредвиденной реакцией и внезапными страхами? Да и эта непрестанная боязнь стены тоже о чем-то говорила. Он не мог шелохнуться в своем шезлонге и начинал уже ненавидеть себя.

— Жаль, что вы не догадались предупредить Марселину, — прошептал Эрмантье. — Она уверила бы меня, что кошка белая с рыжими пятнами, и я бы успокоился. И наверное, сам отыскал бы какое-нибудь подходящее объяснение для обрубленного хвоста.

Он обдумывал эту идею, не выпуская руки Кристианы. А идея была довольно странная! Выходит, он мог ласкать любое гнусное животное под видом Риты, ему довольно было думать, что это Рита, и все тут. Никакой разницы между ложью и истиной, воображаемым и реальным. Бред больного!

Он с силой сжал руку Кристианы.

— Прошу тебя, — сказал он, переходя на «ты» былых времен, — никогда не лги мне больше, даже если это может доставить мне удовольствие. Мне необходимы твои глаза, понимаешь, глаза Максима, всех вас. Иначе не знаю, что со мной будет. А мне надо выдержать. Во что бы то ни стало. Через месяц, самое большее через два, я должен вернуться назад.

Кристиана осторожно высвободила руку и встала.