Порывшись в кармане, он бросил на одеяло золотую зажигалку. Рене вскрикнула и отодвинулась к самой стене.

— Что это? — пробормотала она.

— Возьми!.. Посмотри хорошенько!.. Это зажигалка… Ну же, потрогай ее! Попробуй зажечь! Говорю тебе, это зажигалка. Она не взорвется у тебя в руках. Ну? Она тебе ничего не напоминает?

— Нет.

— Я подобрал ее рядом с твоим телом. Конечно, этого ты не помнишь.

У него вырвался короткий смешок. Рене не смогла сдержать слезы.

— Уходи, — твердила она. — Уходи!

— Оставь ее себе, — настаивал Флавьер. — Она твоя.

Зажигалка сверкала на постели, как бы проводя между ними грань. За этой гранью была Рене, которую он заставлял беспричинно страдать. Беспричинно… Кровь стучала у него в висках. Пошатываясь, он подошел к умывальнику и выпил глоток безвкусной воды, пахнущей хлоркой. Ему еще надо было задать ей кучу вопросов. Они, как черви, шевелились у него в голове. Но он подождет… Когда-то он своей неуклюжей поспешностью подтолкнул Мадлен к бегству. Теперь он начнет все сначала и постепенно вернет ее к жизни. Он воссоздаст ее заново из плоти Рене. И придет день, когда она вспомнит.

— Я здесь не останусь, — сказала Рене.

— Куда же ты пойдешь?

— Не знаю. Но здесь я не останусь.

— Я не буду близко подходить к тебе, обещаю. И не стану говорить о прошлом.

Он прислушивался к ее частому дыханию. Раздеваясь, он чувствовал, что она следит за каждым его движением.

— Убери зажигалку, — попросила она.

Наверное, при виде змеи она бы вела себя так же. Флавьер забрал зажигалку, подбросил ее на ладони.

— Ты и правда не хочешь взять ее себе?

— Нет. Я хочу только, чтобы ты оставил меня в покое. Я достаточно натерпелась во время войны. Если придется и теперь…

Она смахнула с ресниц слезинку, поискала платок. Флавьер бросил ей свой. Она притворилась, что не видит его.

— Почему ты сердишься? Право, я совсем не хотел тебя огорчать. Ну, давай мириться.

Он подобрал свой платок, присел на кровать и вытер ей лицо. Внезапно нахлынувшая нежность сделала его неуклюжим. Слезы все еще текли по щекам Рене, будто кровь из открытой раны.

— Ну не надо, не плачь из-за пустяков, — уговаривал ее Флавьер. — Стоит ли так переживать?

Он положил голову Рене к себе на плечо и стал ее тихо укачивать.

— Да, — прошептал он, — иной раз я и сам себя не узнаю. Меня преследуют воспоминания… Тебе этого не понять. Умри она мирно в своей постели… я бы, конечно, страдал, но со временем мог бы забыть… а она — тебе я могу это сказать, — она покончила с собой… бросилась вниз с колокольни… хотела бежать… от чего? Вот уже пять лет, как я пытаюсь это понять.

У Рене, которую он крепко прижимал к себе, вырвалось глухое рыдание.

— Ну-ну, — прошептал он, — все прошло… Видишь, я все тебе рассказал. Ты нужна мне, детка. Только не бросай меня. Еще раз я этого не переживу… Верно, я все еще люблю ее. Но и тебя я тоже люблю. Это все та же любовь… Такой любви не знал ни один мужчина… Все будет чудесно… стоит только тебе постараться вспомнить, что было потом… после колокольни…

Она приподняла голову, и Флавьер сильнее сжал объятия.

— Позволь мне договорить… Я хочу тебе в чем-то признаться. Я и сам это понял только на днях…

Он на ощупь нашел выключатель и погасил свет. Рене отлежала ему плечо, но он не стал менять позу.