|
Пораженный дивным видением и решившись не чтить никакого другого Бога, кроме виденного, Константин призвал к себе таинников Его слова (священников) и спрашивал их: кто тот Бог и какой смысл знамения, какое он видел? Они отвечали, что этот Бог есть Сын единого Бога, а знамение явившееся есть торжественный знак победы над смертью, какую одержал Он, когда приходил на землю. Потом подробно раскрыв учение о Боговочеловечении, они объяснили Константину и причины Его пришествия. Константин внимательно слушал их слова и сравнивая то, что он видел, с тем, что рассказывали они, утверждался в вере и сам начал заниматься чтением Св. Писания. Сверх того приказал находиться при себе иереям». Затем Евсевий в подробности описывает то знамя, какое сделано было в это время и какое предносилось в войске. (Евсевий. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 28–32).
Событие это имело решительное влияние на обращение Константина к христианству. Несмотря на то, что событие это передается Евсевием, современником и лицом, доверенным у Константина, новейшие рационалистические писатели всеми мерами стараются заподозрить и опровергнуть верность рассказа. Считаем не излишим представить те возражения, какие делаются против сказания, разобрать их и устранить. Прежде всего сомневающиеся критики сказания Евсевия указывают на то, что рассказ этот, заключающийся в сочинении Евсевия «Жизнь Константина», написанного в похвалу этого императора, не нашел себе места в другом сочинении Евсевия «Церковная История», которое будто бы беспристрастнее, как написанное до времени дружбы и близости Константина к Евсевию. На это нужно сказать: «Церковная История» Евсевия написана, вероятно, еще до времени, когда Константин в качестве императора окончательно утвердился на всем Востоке, поэтому неудивительно, если Евсевий, скромный палестинский епископ, не знал подробностей всего, что случилось с Константином на отдаленном Западе, с которым у Востока сношений вообще было немного. Но было бы напрасно утверждать, что Евсевий, писав свою церковную историю, ничего не знал о чудесном событии. Из повествования его здесь видно, что слух об этом событии дошел до него, но слух глухой, не ясный. Тем не менее, главное он знал и передал в повествовании. Так, во-первых, он знал, что в поход против Максенция Константин отправился с молитвой к Богу христианскому: «Константин молитвой призвал на помощь небесного Бога и его Слово, Спасителя всех Христа и выступил», говорит Евсевий. Во-вторых, он знал, что поход этот сопровождался чудесными событиями: «Бог, говоря вообще, всем верным и неверным, лично видевшим дивные события, деятельно доказал, что древние, описанные в св. книгах, происшествия для многих нечестивых кажутся и невероятными и походящими на басни, а для благочестивых истинными», (Евсевий. Церковная История, кн. 9, гл. 9.) после того как современные события оказались тоже дивными и необычайными. Чего же более можно ожидать от повествования короткого и написанного в общих выражениях, каким и есть «Церковная История» Евсевия в своих заключительных книгах? И однако же и здесь, как видим, есть очевидные указания на события, какие он рассказывает подробнее впоследствии в другом сочинении. Далее возражают: каждый рассказ для своей достоверности должен иметь достаточное ручательство в свидетелях происшествия. Но рассказываемое Евсевием не имеет таких свидетелей. Единственный свидетель – это есть Константин, который уже спустя много лет после события рассказывает о нем Евсевию. Для доказательства истинности своих слов Константин прибегает к клятве, которая в свою очередь свидетельствует, что в обществе уверенности в событии не было. Правда, Евсевий говорит, что свидетелями чуда были все воины Константина, но если бы это было так, в таком случае факт был бы общеизвестен. Войдем в разбор этих возражений. Достоверность рассказа Евсевия подтверждается тем, что молва о событии была широко распространена в обществе еще ранее, чем Евсевий в подробности описал событие, и нашла себе отголоски как в литературе христианской, так и языческой. |
