Днем члены семьи расходились по делам. К обеду возвращались, и долгими летними днями мужчины сидели вокруг стола в столовой, делясь самыми страшными опасениями, дети спали, женщины же тем временем в других комнатах штопали старые и вязали новые вещи. Теплая одежда была особенно нужна, ведь зимы в Германии суровы. В углу у входной двери выстроились крошечные чемоданчики: часть из них сохранилась еще с Турции, со времен юности их владельцев, учебы за границей. Теперь же, потрепанные, в пятнах и пожелтевших наклейках европейских гранд-отелей, они смиренно ждали в прихожей, когда нацисты войдут в Александрию, переловят все еврейское мужское население старше восемнадцати лет и увезут, разрешив захватить с собою лишь чемоданчик с самым необходимым.

Под вечер некоторые члены семьи выходили в город; женщины порой заглядывали в фешенебельный спортивный клуб, давший название району. Однако же к чаю большинство возвращалось. Ужин, как правило, бывал коротким и легким – хлеб, варенье, фрукты, сыр, шоколад и домашний йогурт – с учетом строгости, с которой бабушка Эльза вела семейный бюджет, спартанского режима питания дедушки Вили и простого происхождения прабабки. После ужина подавали кофе, и все собирались в гостиной слушать радио. Слушали и Би-би-си, и итальянские радиостанции; новости неизменно вызывали всеобщее замешательство.

– Я знаю одно: немцам нужен Суэц. А значит, им придется идти в наступление, – настаивал Вили.

– Да, но сумеем ли мы их остановить?

– Разве что ненадолго. А дальше – кто знает? Генерал Монтгомери, может, и гений, но Роммель есть Роммель, – изрекал дедушка Вили.

– И что нам тогда делать? – вопрошала бабушка Марта, всегда готовая удариться в слезы.

– А что тут поделаешь? Ничего.

– То есть как ничего? Мы можем убежать.

– И куда же? – багровела Эстер.

– Куда-нибудь. Не знаю. Убежать, и всё!

– Но куда? – не унималась сестра. – В Грецию? Ее уже захватили. В Турцию? Мы только что оттуда. В Италию? Там нас бросят в тюрьму. В Ливию? Немцы уже там. Неужели ты не понимаешь, что, как только они возьмут Суэц, нам крышка?

– Почему сразу «крышка»? То есть ты все-таки думаешь, что они победят?

– Откуда же мне знать, – вздыхал Вили.

– Нет, ты скажи прямо. Они выиграют войну, придут и нас всех заберут.

На это Вили ничего не отвечал.

– Может, уедем на Мадагаскар? – подавала голос бабушка Марта.

– На Мадагаскар? Марта, я тебя умоляю! – вмешивался дядя Исаак.

– Или в Южную Африку. Индию. Будем всегда на шаг впереди них. Может, они еще и проиграют.

Повисла пауза.

– Не проиграют, – наконец сказала тетушка Флора.

– Раз уж ты так скора на язык, Флора, почему еще не уехала? – с нескрываемым презрением интересовалась Марта. – Почему ты здесь?

– Ты забываешь, что мне уже пришлось бежать.

Флора, задумавшись, глубоко затягивалась сигаретой, потом мечтательно и тоскливо выдыхала дым и, дотянувшись с края дивана, на котором сидела, до чайного столика, тушила в пепельнице окурок.