– Учёный народ просится на палубу, так сказать, вдохнуть свежего воздуха.
Брайдер слыл человеком твёрдых правил и нарушать инструкции никому не позволял. Но, во-первых, «Десна» не являлась стопроцентно военным кораблём, во-вторых, лодка находилась под водой долгое время, почти неделю, и пассажирам, да и матросам субмарины, требовалась разрядка.
– Десять минут, – разрешил он.
– Есть десять минут! – повеселел Колодяжный, включая интерком. – Пассажирам и свободным от вахт спуститься на палубу на десять минут. Командир, разрешите, я прослежу за порядком?
– Иди, повторяю, не больше десяти минут.
Старпом весело козырнул, натянул чёрную непродуваемую парку и выбрался из лодки через зализанную гладким волдырём надстройку с перископом и подъёмно-мачтовыми механизмами.
Его догнал пилот «Краба» Максим Лобанов, не раз спускавшийся на своём аппарате в океанские глубины, а также члены его экипажа: моторист Иван Комов и бортинженер Владимир Пинчук, единственный из всех, кто носил чёрную бородку и усы. Они с удовольствием присоединились к толпе высыпавших на верхнюю палубу субмарины экспертов исследовательской группы и матросов.
Погода в этом квадрате микронезийской акватории стояла солнечная, но ветреная, температура воздуха держалась не выше плюс пятнадцати градусов, и гулять под пронизывающими порывами западного ветра было некомфортно, однако все соскучились по солнышку и морским просторам и не роптали, застегнув молнии на куртках, оживлённо обсуждая погоду и подшучивая друг над другом.
Колодяжный поднял воротник, принюхался.
– А пахнет-то не комильфо…
– Посмотри левее, – сказал стоящий рядом Лобанов, плечистый, улыбчивый, с простодушным русским лицом и серо-голубыми глазами.
Старпом повертел головой, обнаружил в полукилометре от лодки ржаво-зелёную полосу, похожую на заросли мха. Длина полосы достигала нескольких сот метров, и было видно, что к горизонту она превращается в настоящее болото.
– Водоросли?
– Мусор, Михалыч, скопление мусора.
– Вот зараза! Уже и здесь всё загадили!
– Севернее, за Гавайями, ближе к Калифорнии, вообще вырос настоящий мусорный остров. Там скопились миллионы тонн пластиковых бутылок, коробок, бочек, упаковок и прочей грязи. Я читал, что площадь этой помойки чуть ли не больше площади всей Северной Америки.
– Да и я не раз встречал мусорные острова, но не предполагал, что они теперь везде.
– В год пластиковые отбросы по данным Гринпис убивают более миллиона птиц и морских млекопитающих.
– Проклятые пиндосы!
– Да не пиндосы – главные мусорщики планеты, хотя и они вносят свой вклад, а Индия, Индонезия, Таиланд и Китай.
– Ты случайно не агент Гринпис?
Лобанов засмеялся.
– Я агент самого себя. Батя в детстве называл меня любознательным несмыслёнышем.
– А теперь?
– Теперь я вырос, хотя любознательности не потерял.
Колодяжный взглянул на морской хронометр, способный работать даже под водой.
– Пора возвращаться.
– Ещё пару минут, Михалыч.
– Ладно, пару потерплю.
К ним подошёл Шпачков, зябко накинувший на голову капюшон оранжевой парки.
– Я думал, тут жарко, экватор близко, а дует, как на Чукотке.
– Вы бывали на Чукотке?
– Где я только не бывал. Иван Михайлович, может, чайку соорудим горяченького?
– Чай будем пить в кают-компании. Пора забираться обратно.
Матросы повиновались приказу моментально.
Эксперты в количестве пяти человек ещё посопротивлялись, но в конце концов тоже покинули палубу. |