– Я выйду, – сказала Богушанская, открывая дверцу кабины со стороны пассажира.

Троица уставилась на девушку как на ангела, спустившегося с небес, хотя одета она была примерно в такой же камуфляж. Сняла с головы зеленоватое кепи, провела ладонью по рассыпавшимся льняным волосам. Сняла с пояса флягу в матерчатом чехле, сделала глоток. С улыбкой сказала по-английски:

– Привет, мальчики. Кто из вас старший?

Охранники переглянулись.

– Документы, – тупо повторил юный детина, но уже на английском, хотя и с акцентом.

– Позови старшего, – потянулась Богушанская с кошачьей грацией. – Тебе мои документы ни к чему.

Детина потоптался на месте, сбитый с толку поведением белой красавицы, бросая взгляды то на Вербова, то на джип с бойцами отряда, потом достал рацию и нехотя бросил в микрофон несколько фраз на арабском.

Его спутники, также поглядывающие на машины, но больше на девушку, ведущую себя совершенно свободно, словно она была здесь хозяйкой, отошли в сторонку, переговариваясь, хотя оружие продолжали держать наготове, стволами к гостям.

Из крайнего домика поста выбрались двое: заросший волосом, на этот раз рыжим (ирландец или британец), мужчина средних лет, в камуфляже и кожаной безрукавке, протёртой почти до дыр, и высокий и худой как жердь молодой парень лет двадцати, в зеленоватой кепке с длинным козырьком и эмблемой: чёрный орёл в красном круге и скрещёнными винтовками под ним. Шея у него была замотана клетчатым шарфом. Через плечо висела дулом вниз винтовка М16.

– Кто такие? – хмуро задал он вопрос на хорошем английском языке, буквально ощупав Богушанскую прозрачно-жёлтыми глазами и бросив на неподвижного Вербова подозрительный взгляд.

– Представьтесь, – сказала девушка требовательно.

Брови молодого игиловца подпрыгнули, он озадаченно помял ладонью узкий подбородок. Потом сказал гордо:

– Бригадный полковник Махмуд Баббас, Армия освобождения Сирии.

– Первый майор ОУ СпН Мэри Годвин. – Богушанская вытащила из кармашка на груди коричневую книжечку, раскрыла, показала парню свою фотографию, сложила удостоверение, спрятала в кармашек. – Выполняю секретное задание. Где у вас можно остановиться?

Молодой человек покосился на спутников, помялся, раздумывая.

– Что за задание?

Богушанская усмехнулась.

– Как говорил герой одного нашего боевика: если я скажу своё имя, мне придётся убить вас, мистер Баббас. В этой деревушке есть приличный дом, где можно отдохнуть и умыться?

– К сожалению, мисс Годвин, вам придётся проследовать мимо. Буль-Венда занята.

– Кем? – удивилась «мисс Годвин».

Баббас замялся.

– Здесь остановились ваши… м-м, коллеги.

– Коллеги?

– «Эйрборн».

Богушанская вытащила из-под погончика выцветший берет, натянула на голову. Она знала, кто на самом деле скрывается в деревне, хотя словечко «Эйрборн» обозначало армейский спецназ США, которому здесь нечего было делать. На самом деле в Буль-Венде расположилось спецподразделение по организации провокаций, использующее как «белые каски», так и СМИ и боевиков ИГ.

– Мы с ними договоримся.

– Нам приказано никого в деревню не пропускать.

– Мы всего на одну ночь.

– Поезжайте в Эт-Танф, там вас примут лучше.

Тон Богушанской стал ледяным.

– Я знаю, куда мне следует ехать, полковник. До Эт-Танфа двадцать миль, больше часа езды по вашим дорогам, а мои люди устали. Позвони боссу, кто у них главный, объясни ситуацию. Нам всего-то требуется вода и помещение, где можно поспать.