– Западло, – веско заявил Оглобля.

Скулатый не сказал ничего, но по его лицу видно было, что он согласен со своим верным соратником. Вступать в переговоры с жиганами и показывать им свои слабые стороны – для уркачей последнее дело. Да и московские не поймут их.

– Западло, – не стал спорить Лапа. – Но не лучше ли так, чем терять людей вроде того же Пети Маленького.

Скулатый уже открыл было рот, намереваясь ответить бывшему тверскому домушнику, но в этот момент с улицы донеслось несколько одиночных выстрелов. После секундной паузы грянуло еще три, но теперь уже совсем близко. Потом все затихло. Скулатый напрягся, и рука его машинально скользнула в правый карман широких штанов. Мысль о том, что он сам распорядился никому из уркаганов не приносить с собой в «Фортуну» оружие, пришла чуть позже. Негоже было являться на поминки с волынами. Старый казанский авторитет посчитал, что оставленных на улице вооруженных храпов будет достаточно для их безопасности. Расчет оказался в корне неверным.

Дверь в трактир резко распахнулась, и за считанные секунды в помещение набилось никак не меньше полутора дюжин вооруженных жиганов.

– Сидеть! Грабли на стол!

Аякс нервно дернулся, но один из налетчиков быстро успокоил его, обрушив сокрушительный по силе удар рукояткой «нагана» по темечку. Уркач рухнул на пол, и жиган для пущей гарантии придавил его горло подошвой сапога.

Глаза Скулатого налились злобой.

– Вечер добрый, господа уркаганы, – бодрый жизнерадостный голос с порога заставил всех вновь обернуться в сторону выхода.

Оружия в руках шагнувшего вперед Рекрута не было. Пройдя к столу, жиган демонстративно остановился за спиной Скулатого. Окинул долгим пристальным взглядом каждого из казанской воровской элиты. В зале повисла напряженная тишина. Уркачи коротко переглядывались между собой, не зная, что следует предпринять в данной ситуации, а на устах жиганов играли победоносные улыбки.

Рекрут раскрыл золоченый портсигар, вынул из него одну папиросу и неторопливо раскурил ее.

– Рад, что вы все сегодня в сборе, – пафосно произнес он, бросая спичку в пустой стакан Скулатого. – Именно на это я и рассчитывал. Потому как пришел я сюда мирно побеседовать с вами.

– Мирно? – вскинулся Оглобля. – Что-то непохоже.

– А ты раскрой глаза пошире, – парировал Рекрут. – Присмотрись, Оглобля, присмотрись. Мы же никому не угрожаем, не шмаляем ни в кого почем зря. Да, не скрою, господа, нам пришлось завалить ваших верных храпов на улице. Но у нас не было иного выбора. Шибко уж видок у них был несговорчивый. Зато у вас, как я вижу, вполне соответствующие для переговоров лица.

– Чего тебе нужно, Рекрут?

Заметив, что с самого момента вторжения жиганов Скулатый не раскрывает рта, Оглобля взял на себя функции переговорщика. В конце концов, кто-то должен был сделать это.

– Я хочу избежать войны с вами. Хочу, чтобы вы признали, господа, что ваше время прошло. Как это ни прискорбно – для вас. Но нужно уметь проигрывать с достоинством. Вы признаете меня полноправным хозяином в Казани, и я гарантирую вам, что никто более из вашей кодлы не пострадает. За некоторым исключением, конечно, – многозначительно добавил Рекрут.

Он, не глядя, протянул руку в направлении стоящего рядом с ним Солоуха, и тот, как по команде, вложил в ладонь соратника свой «наган». Рекрут приставил дуло к затылку Скулатого и хладнокровно спустил курок. И тут же шагнул назад, как заправский матадор, только что исполнивший сложнейший трюк с бандерильей. Кровь брызнула на белоснежную скатерть. Старый уркаган ткнулся лицом в стол. Его руки безжизненно повисли вдоль тела.