Смех Кена Рэнсома был приятен Ингрид. Ей нравилось и то, как он выглядит. Перед ней на столе лежала фотография Кена размером восемь на десять сантиметров. Предусмотрительная Джанет заранее вручила ее Ингрид.

Она с трудом сделала глотательное движение. Кен в самом деле ей очень нравился.

У него были густые каштановые волосы, которые слегка прикрывали кончики ушей, чисто выбритое лицо. Энергичный квадратный подбородок хорошо сочетался с широким, гладким лбом. На фотографии Кен не улыбался — выражение лица было холодным и немного вызывающим. Но несмотря на это, чувствовалось, что ему отнюдь не чуждо чувство юмора.

— Хотите, чтобы я вам все объяснила? — спросила Ингрид.

Но она не могла и не хотела объяснить, чем руководствовалась в их случае Джанет. Черт бы побрал все это! У Ингрид был приятель, вроде бы порядочный человек, знакомый со всеми ее проблемами, как, впрочем, и с приемами, с помощью которых она старалась с этими проблемами справиться. Ингрид называла это «жизнью в телефонной будке». Так вот, этот приятель только что ее покинул. И Джанет об этом прекрасно знала!

Теперь она точно разгадала замысел Джанет. Не настолько уж Ингрид глупа. А замысел был следующий. Рассказать Ингрид душещипательную историю, чтобы она прониклась сочувствием к Кену. Затем его голос, полный сексуальной притягательности, очарует Ингрид, и она, конечно, сразу же сдастся. Более того, Джанет подсунула ей фотографию Кена, чтобы та поняла, что такими мужчинами не бросаются. Должно было сыграть свою роль и то, что Кен — ее брат, оторванный от семьи, без связей в обществе. Расчет строился и на том, что Кен, как всякий нормальный мужчина, положительно отреагирует на волнующий голос Ингрид. А Джанет останется только сидеть и ждать желаемого результата.

— Скажите же, — попросил Кен, — я всегда чувствую себя более уверенно, когда знаю, что затевает моя сестра.

Ингрид вздохнула.

— На прошлой неделе Джанет попросила меня позвонить вам, поскольку собиралась уехать и беспокоилась о вас. Я сказала, что смогу включить вас в список лиц, обслуживаемых бюро «Живые голоса», при условии, однако, что сначала она поставит вас об этом в известность. А поскольку вы об этом ничего не знали, то и не могли дать согласие на мой звонок.

— Все правильно… Согласия я не давал. И конечно же, Джанет мне об этом не говорила.

— В таком случае мне очень жаль, что я вас побеспокоила. Мы звоним только тем одиноким людям, которые согласны, чтобы им звонили.

— Одиноким! — Кен перевернулся на бок, зажав телефонную трубку между головой и подушкой. — Это важно. — Он еще не мог понять, какое чувство взяло в нем верх: раздражение или удивление проделкой своей сестры. — Джанет убеждена, что я переживаю депрессию. Но поверьте, со мной все в порядке. — Кен сделал паузу, а затем добавил: — Благотворительность мне ни к чему.

— Вот и прекрасно, — сухо сказала Ингрид. — Я этого и не предлагаю.

Кен повернулся на спину, едва не скинув телефон на пол. Он засопел от возмущения. Конечно. Правильно.

— Тогда скажите мне, что же вы в точности предлагаете? Печенье? Кастрюльки?

— Мы предлагаем время, — отвечала Ингрид. — И беседу. Джанет попросила меня позвонить сегодня. Она на этом настаивала. Хотя и не уточнила, почему.

— Сегодня мой день рождения.

— О!.. Тогда поздравляю вас, Кен, — тепло произнесла она.

— Можно и без поздравлений, — ответил он, нимало не заботясь о своей резкости.