В первом часу ночи я ковырялась в замке своей двери. Свет на лестнице давно не горел, и каждый вечер я с замиранием сердца входила в подъезд. Сегодня со мной в мыслях был Отто, прекрасный и сильный рыцарь, и я не испытывала страха. Войдя наконец в квартиру, я наткнулась на мужа, который еще не спал и в неглиже бродил по квартире. Саша давно не работал, находясь в творческом поиске, и поэтому очень трепетно относился к моей работе.

— Чего же ты задержалась! — обрадовался он, пытаясь разглядеть в моей сумке что-нибудь вкусное. — Звонили с фирмы «Байер», у них для тебя классная работа!..

АВРАЛ

— Марина! — гулко пронеслось по коридору. Мраморный пол — как лед для моих шпилек, и я элегантной ласточкой впархиваю в переговорную, вызывая всеобщее изумление..

Мой шеф, господин Штоссманн, приходит в себя первым.

— Марина, помогай нам немножко, — говорит он по-русски и величественно указывает на стул в середине. Вот уже третий месяц, как я работаю в представительстве одной крупной транснациональной компании, многое до сих пор мне странно и непривычно.

Два немецких техника и два российских эксперта нетерпеливо ждут, пока я устроюсь на стуле у большого, как карта мира, чертежа. Начинает немецкий инженер. Он четко говорит, покалывая острием карандаша то в одну, то в другую деталь производственной линии, которую наша фирма продает российскому заводу. Переводить его легко, он знает, где сделать паузу, где что-то подсказать, а также, называя цифры, всегда одновременно записывает их на листе бумаги.

— А ты скажи хлопцам, — прерывает его розовощекий главный инженер завода, — что мы это представляем иначе.

И за этим следует длительное пространное объяснение. «Хлопцы» яростно настаивают на своей версии, главный их перебивает, в разговор включается мой шеф, и вскоре я оказываюсь не в состоянии перевести всеобщий гвалт. Один только начальник цеха невозмутимо следит за развитием событий — накануне его слуховой аппарат вышел из строя и для того, чтобы ввести его в ход переговоров, требуется море децибелов.

«Карта мира» ездит по столу то в одну, то в другую сторону. Деталь установки, похожая на валенок, вся исчеркана замечаниями на двух языках.

— Как же вы не понимаете, все дело в загрузке! — фальцетом кричит главный.

Немцы решают вопросы с помощью статистики — в воздухе мелькают папки, чертежи, таблицы, которые одна сторона передает через стол другой.

— Господа, господа, выслушайте меня! — тщетно взывает один из техников. В пылу полемики главный хватает чашку кофе Штоссманна и осушает ее махом.

— Что-что? — пытается расшифровать наши страсти глухой начальник цеха.

— Марина, сбегай скопируй спецификацию!

— Марина, отпечатай текст с новыми данными!

— Марина, еще кофе!

— Ты переводить сегодня собираешься или пришла пообщаться? — Мой шеф неподражаем.

Переговоры идут своим ходом далее. Постепенно приближаемся к парафированию контракта.

— За два часа успеешь? — с угрозой осведомляется босс.

— А если не успею? — бросаю ему вызов.

Два часа сумасшедшей работы над поправками, таблицами и изменениями к контракту сочетаются с продолжением переговоров непосредственно у меня за спиной — то калькуляция оказывается неполной, то текст дополнения к контракту меняется. Ощущение последнего дня Помпеи не покидает меня. И в качестве приятного сюрприза принтер решает сегодня отдохнуть.

— Что там у тебя, мы ждем! — нервничает начальник.