И осталась лишь ненасытная глотка.

Только ради этого я пришла сюда.

Сказать, что я свободна.

Ощутить, что я свободна.

Я свободна.

Я свободна.

Я…

* * *

Истошный вой едва не разорвал Чилдао на части. Едва не ослепил и не оглушил ее.

Или, может быть, и ослепил, потому что она ничего не видела, как будто все стены, все черные переходы вокруг исчезли, и она сама оказалась себе подвешенным в пустоте червяком.

И оглушил, потому что она не слышала ничего, она колыхалась в безмолвии, а то, что доносилось до нее, весь этот сип, крик и скрежет, доносилось лишь потому, что все ее тело, ее кости, ее кожа, ее волосы — все передавало ей и скрежет, и крик, и сип.

И разорвал, потому что она не видела ничего и видела все, но видела все из разных точек, и когда перед ней поднялась багровая пелена, проявилось перевитое черными венами тело, венами, которые уходили в черные стены, венами, которые были подобны путам, все это она увидела сразу с разных сторон.

— Иди ко мне… — произнесло тело.

— Тебе нет, — прошептала Чилдао тысячью глоток. — Ты в ловушке. Это не ты.

— Иди ко мне…

— Тебя нет, — заплакала Чилдао, — это не ты. Ты еще там, в другом мире перестала быть собой. Тогда все перестали быть собой, но ты — прежняя — вовсе исчезла!

— Иди ко мне…

— Не могу и не хочу, потому что это не ты, это твоя тень, твой мрак, твоя клоака, твоя вонь, но это не ты! Я свободна!

— Иди ко мне! — прогремело так, что Чилдао пришлось закрыть глаза, а когда она открыла их, то увидела, что она сама, Чилдао, движется. Она сама, Чилдао, идет по узкому коридору. Она сама, Чилдао, подходит к величайшей, обнимает ее, припадает к ее груди, одевается языками пламени и сливается с растянутой черными путами фигурой.

— Это не я, — прошептала Чилдао, изрекая слова словно искры, и темнота сомкнулась вокруг нее.

* * *

Ролиг едва успевал за Брик, и это как всегда вызывало у него досаду. Да, сестра была старше его на три года, ну так и ему было не двенадцать лет, а все пятнадцать, и пора было уже становиться главой семьи и кормильцем, тем более что вся семья состояла из двух человек — он и сестра, так нет же, снова впереди Брик и, как видно, снова ему придется хмуро говорить в деревне, что и этого варана тоже убил не он, а сестра. Впрочем, вряд ли они вернутся в деревню до конца этой недели. Надо дождаться, когда уйдет пиратский корабль.

Все юнцы уходили из деревни, когда в Кривой бухте бросал якорь пиратский корабль. Гнезда пиратов находились на другой стороне полуострова и на островах, но только в Крабовой деревушке можно было запастись свежей водой из впадающей в залив речки и, что самое главное, солью. Да не выпаренной из морской воды, а высшего качества, из местных соляных шахт. Именно за ней прибывали время от время корабли из Фризы или даже из далекой Берканы. Обычно их сопровождали корабли охранения, и пираты на это время убирались восвояси, хотя нет-нет, да и приглядывали за двумя входами в залив, потому как случались среди купцов и смельчаки-одиночки. Как раз наняться на корабль к таким смельчакам и мечтал каждый парень в деревне, тем более что больше деваться из нее было некуда. От Змеиного полуострова, который был северо-западной оконечностью Терминума, до его центра, где по преданиям тысячу лет назад упала горячая звезда, — лежали безжизненные пески. По берегу, что влево, что вправо, — лежали безжизненные пески. На ближних островах и то имелись почти только одни пески или камни. И больше — ничего. Лишь вокруг деревни на пяток лиг в стороны журчало несколько источников чистой воды, да вдоль речки Прозрачной зеленели можжевеловые леса.