Пойдет он на это сейчас, чтобы вернуть Рору? Да, потому что ей необходимо завершить энергетическую привязку к нему и начать учиться управлять своими силами. Иначе в итоге Рору может просто разорвать на части от нестабильной магии внутри. Такое редко, но случалось. Он пытался сказать это Роре, но каждый раз она просто исчезала.

В Руадх Доран вернулся мрачный и все решивший для себя. Коротко выслушал советника и спустился в подвалы дворца. В самую нижнюю часть, где мрак и холод едва разгонялись фонарями. Лишь в одном месте все ярко освещалось. В зале, где стены пестрели от заклинаний, в которые вкачали огромное количество сил. В зале, где на полу была расчерчена сложная пентаграмма из ярко-зеленых линий. А в центре уже сидел Хаос, ради разнообразия принявший вид грифона с мощными когтистыми лапами.

— Тени передали мне твое решение, — проговорил он. Полупрозрачные когти при этом делали движения, словно царапают пол.

— Король, ты понимаешь, на что подписываешься?

— Я вызову пять душ. Этого будет достаточно для усиления Охоты настолько, чтобы она нашла в Пустоши Рору.

— Пять, — прорычал Хаос, — пять — это нормально. За каждую душу — год жизни, Доран. И один день ослабления магии. Я дам тебе пять душ на одну гонку Охоты. Выберу тех, кто при жизни был сильными фейри.

Потом подумал и добавил:

— Тоже хочу увидеть Аврору. В ней часть меня.

Сам ритуал не был сложным. Основа его лежала в вырезанных вокруг заклинаниях, в пентаграмме и в присутствии Хаоса. От Дорана требовалась лишь кровь, что тонкими струями бежала по зеленым линиям и нужное заклинание.

Воздух в помещении постепенно остывал, на стенах кое-где выступил иней, а изо рта вырывался пар. Хаос неподвижно замер в центре пентаграммы, а вокруг него медленно проступали полупрозрачные фигуры. И в одной из них Доран вдруг узнал Комину. Именно она первой поплыла к границе пентаграммы, когда заклинание прозвучало до конца. Легкий шелестящий голос наполнил холодную комнату:

— Протяни мне руку, Доран.

— Зачем?

Комина не могла ему навредить, но такая просьба несколько смутила Короля.

— Я не утратила провидческих способностей. И всегда хорошо относилась к тебе. Дай мне руку.

Остальные души продолжали оставаться возле Хаоса. И Доран, поколебавшись, все же коснулся пальцами протянутой руки. Прикосновения не ощутил, но его бросило в омут предсказания. Комина решила показать ему то, что увидела сама.

Его спальня во дворце Руадха, непривычно заполненная фейри: маги и целители, Тени, перепуганная Аерона, цепляющаяся за Арин. И все вокруг постели.

Женский крик, полный такой боли, что внутри все выворачивает от страха.

Аврора… имя загорается внутри и начинает обжигать.

Почему она так кричит? Фейри рожают трудно, но не так, чтобы это было настолько страшно.

Обрывки голосов доносятся как сквозь вату:

— …вторые сутки…

— …слишком сильные…

— Влейте в нее еще магии, она слабеет.

— Дора-а-а-ан! — отчаянный вопль, переходящий в хрип.

Почему она так кричит? Почему?

— Дора-а-а-ан!

Его оттесняют новые целители. Почему их так много вокруг? Обычно достаточно одного, максимум двух. А тут минимум двадцать.

— Держите ее!

— Королева… да, вот так, тужьтесь, еще сильнее.

— Опять истощение. Джиоллэйдх, снова кровотечение.

Что с ней?! Что?!

Он не может пробиться сквозь прозрачную невидимую стену и лишь колотит по ней кулаками и тоже кричит. Но беззвучно. Видит самого себя, что склонился над постелью. Видит, как вокруг Авроры просто пляшет зеленое пламя Хаоса, смешивается с магией целителей.