— Не может быть, Зинька Федоровна!

— А ты прискачи, посмотри да послушай!

— И что же они говорят?

— Что, что? Шьют мне разбазаривание сельхозтехники.

— Но ведь это колесо выбраковано!

— Попробуй докажи. Колесо вверху, а комиссия внизу.

— Зинька Федоровна, — крикнул в трубку Гриша. — Я сейчас прибуду и рассею все сомнения и подозрения!

— Рассей, рассей, — похмыкала многомудрая Зинька Федоровна.

Гриша направился к Ганне Афанасьевне предупредить, где его можно найти в случае необходимости, но тут возник дядька Обелиск, запыхавшийся и очумевший, молча раскинул руки, потом показал вниз.

— Проводили? — спросил Гриша.

— Этого вытолкал, а уже новые нагрянули и требуют вас.

— Кто? Где?

— Не говорят кто, а бегают по двору перед сельсоветом и требуют!

— Сколько их?

— Двое.

— Хотя бы откуда они?

— Наверное, издалека, потому что запыхавшиеся и потные.

«Ну, гадство! — подумал Гриша. — Когда же закончится эта шпиньопшония?»

Он шел за дядькой Обелиском как вол под обух. Казалось, все уже видел за эти несколько месяцев, всего испытал, но такого…

Вокруг клумбы, лелеемой Ганной Афанасьевной, бегали двое лысых мужчин в спортивных костюмах (как у Пшоня, как у Пшоня!), выпячивая грудь, сгибая калачиками руки, раздувая ноздри, разметывая веселоярскую гальку новенькими импортными кроссовками, которые веселоярцам еще и не снились.

— Председатель сельсовета? — выдохнул первый, увидев Гришу.

— Тов-варищ Лев-венец? — подключился и второй.

— Ну я, — сказал Гриша, — в чем дело, товарищи?

Но они уже отбежали от него на ту сторону клумбы и вряд ли услышали, что он сказал.

— Вы не бегаете? — спросил передний, поравнявшись с Гришей.

— Нет, а что?

— А то, что даже египетские фараоны бегали, чтобы демонстрировать перед народом свою живость и кондицию, — произнес, тяжело переводя дыхание, второй бегун.

— Да кто вы такие? — удивился Гриша.

— Мы из добровольного общества «Бег трусцой», — объяснил первый.

— И с возмущением узнали, что у вас здесь никто не бегает! — добавил второй.

— И для этого вы сюда прибежали? — не поверил Гриша.

— У нас заявление, и мы обязаны его закрыть! — воскликнул первый. — Вы можете подписаться, что здесь никто не бегает?

— Собаки бегают, люди — работают.

— А интеллигенция?

— Интеллигенция тоже работает.

— А пенсионеры?

— И пенсионеры работают. Или вы не знаете, как в селе люди живут?

— Тогда распишитесь.

— Сколько угодно!

— Ну, мы побежали!

— Бегите, да не спотыкайтесь!

Идти к Зиньке Федоровне перехотелось. После Шпиня и этих бегунов еще смотреть на колесо проверяльщиков?

Сел за почту. Среди казенных бумаг (Ганна Афанасьевна подсчитала, что за год сельсовет получает их 1207 штук) увидел открытку от Недайкаши. Тот ответил в соответствии с установленным порядком аккуратно в срок: «Уважаемый товарищ Левенец! Ваш вопрос решается». То есть, как говорили наши предки, ни тпру ни ну!.. Хорошо, мы терпеливы. Гриша достал из ящика чистую открытку и, как он это делал каждый день, быстро написал: «Товарищ Недайкаша! Как там мой вопрос?»

Будем придерживаться нашего извечного обычая: не пугаться, не плакать, а смеяться!

Когда-то Петр Первый издал специальный указ «О бережений земледельцев»: «Земледельцы суть артерии государства, и как через артерию (то есть большую жилу) все тело человеческое питается, так и государство последними, чего ради надлежит оных беречь и не отягощать через меру, но паче охранять от всяких нападков и разорений и особливо служилым людям порядочно с оными поступать».