Гриша сказал, что его заявление будет неофициальным, ничем не подтвержденным, кроме слов Рекорди, сказал также, что некоторое время у него было подозрение на самого Рекордю, поскольку тот — тунеядец, паразитирует, как гусеница, человек никчемный и пустой, хотя и добродушный, а не обозленный. А тут действует существо уже и не обозленное, а словно бы ошалевшее, оплевывает змеиной слюной все вокруг и вслепую, без какой-либо цели и мысли. Кто бы это мог быть? И вот всплывает фамилия нового учителя физкультуры Пшоня, есть уже некоторые подтверждения, но необходима полная уверенность, поэтому и хотелось посоветоваться с товарищами.

— Могу сказать, что для нашей школы этот Пшонь — подлинное стихийное бедствие, — заявил директор школы. — Может, чума.

— Это тот, что со свиньей? — спросил кто-то.

— Со свиньей и сам свинья свиньей, выходит?

— Это тот, что у Несвежего? — подал голос дед Утюжок. — Ох и въедливый же стервец! Мне врачи от одышки прописали дуть в какую-то хлейту. А сынок Несвежего на сопилке, как пообедает, любит играть. Я и пошел, думаю, попрошусь в сопилку подуть. А этот усатый стервец как набросился, как придрался ко мне: если хлейта прописана, так и дуйте в хлейту, а не в сопилку! Так, будто это его дело! Я говорю: видел ли ты хлейту? Может, она такая, как свисток у Белоцерковца? Так и свисток ведь до войны был роговой, а теперь железный. А роговые были свистки ох и свистки! И гребешки были роговые, а теперь только люминиевые. Куда все оно подевалось?

— Для космоса, дедушка! — захохотал Педан.

— А ты не хохочи, — обиделся Утюжок, — а подумай, как помочь нашему голове и всем нам. Я один раз увидел это усатое и уже понял, что это за фрукт! А теперь, выходит, надо его вывести на чистую воду. А потом уже отрубить хвост до основания.

— Ты, дед, давай по сути, говорится-молвится, — прервал его Свиридон Карпович.

— Сам ты дед-дедуга! — обиделся Утюжок. — А на этого окаянного я знаю способ!

— Какой же? — полюбопытствовала Тоня.

— Расскажу ему такое, что он сразу и накорябает свой донос!

— Что же вы ему расскажете?

— А про змея! Раз оно, как говорит Гриша, гадючье племя, то на змея и клюнет!

— Тогда уж вы лучше ему про динозавра! — улыбнулся Грицко Грицкович.

— А что это за динозаврий? Что-то я не слыхал.

— Были такие тварюки миллионы лет назад. Жили в воде. Подохли все от похолодания, что ли. А тут, мол, на ферме у Дашуньки вывели и выкормили. Теперь уничтожит все животноводство!

— Может, про мамонта? — подала голос Дашунька. — У мамонта один зуб весил полпуда. Деревья перемалывал. Никаких комбикормовых заводов не нужно было. Мамонты подохли, потому что стало жарко.

— Динозаврий для меня подходящий, — сказал Утюжок, — раз в воде жил, это как раз для меня. Я и этого Шпиняйла в воду толкну, как хвашистского хвельдмаршала.

— Да не Шпиняйла, а Пшоня, — поправил Свиридон Карпович.

— Мне это все равно. Поручите — выведу на чистую воду хоть завтра.

— Поручить никто такого не может, — заявил Свиридон Карпович, — это дело нашей чести — разоблачить клеветника и очистить обстановку в нашем передовом селе.

— И сохранить окружающую среду! — воскликнула Тоня.