— Я не узнаю города! — воскликнул один из пассажиров, молодой человек, маленький, тощий, с огромной совершенно лысой головой.

— Куда девались его фотокрыши? Вы позвольте замедлить телевизор? — обратился он к остальным пассажирам.

— Пожалуйста, — ответил седой пассажир — Но что вас здесь поразило?

Большеголовый молодой человек подошел к экрану и повернул черную ручку регулятора на несколько делений назад.

Уральские горные пейзажи, быстро проносившиеся на экране, пошли в обратном направлении, и через несколько секунд появился вновь Свердловск. Человек откинул кверху небольшую блестящую ручку, и изображение города застыло на экране.

— Как странно! — проговорил молодой человек. — Еще так недавно, всего лишь год-полтора назад, здесь все крыши зданий были голы и пустынны. А теперь — смотрите!

Плоские крыши были сплошь покрыты цветниками и ярко-изумрудными газонами. Стаи геликоптеров и автожиров взлетали и садились на них в точно очерченные клетки. Маленькие человеческие фигурки привычно и уверенно двигались между ними.

— Разве вы не слыхали, что Высшая комиссия по здравоохранению и Высшая комиссия аэронавтики оказались победителями в споре с Высшей комиссией по энергетике?

Этот вопрос задал сидевший в углу в покойном, из упругой сетки, кресле человек средних лет с фигурой и мощной шеей атлета и живыми, блестящими глазами на бритом худощавом лице. Все повернулись к нему.

— Хотя, в сущности, — засмеялся он, — комиссия по энергетике оказалась побежденной в этом вопросе только потому, что вышла победительницей в другом…

— Простите, — сказал высокий седой человек, — я не совсем понимаю, что вы хотите сказать… Я художник Глебов, может быть, вам пришлось слышать эту фамилию?…

— Как же, как же, — перебил его человек в кресле, — ну как не слышать! Я часто наслаждаюсь вашими чудесными произведениями. Очень рад лично познакомиться с вами — лично, а не только через телевизоры… Моя фамилия Фирмен, я фотоэлектрик, директор Центрального гелиоинститута в Ташкенте…

— А, это прекрасно! — вмешался большеголовый молодой человек. — Тогда именно вы сможете объяснить нам свердловскую метаморфозу.

— Очень охотно! До Владивостока еще времени хватит. Как вам известно, последние лет двадцать в большинстве городов нашей страны все крыши зданий — жилых домов, производственных установок — были превращены в фотоэлектрические станции, перерабатывающие солнечный свет в электрическую энергию…

— Еще раз простите, но я должен прервать вас… Мои семьдесят лет объяснят вам мое невежество. К сожалению, в мои юношеские годы, годы моего учения, еще не было того политехницизма, который привит и действует уже сорок — пятьдесят лет. Поэтому я был бы очень вам благодарен, если бы вы, хоть кратко, объяснили мне, в чем сущность этого фотоэлектрического процесса.

— Пожалуйста, это нетрудно сделать в двух словах. Фотоэлемент дает возможность преобразовать лучистую, световую солнечную энергию непосредственно в электрическую. В самом простом виде твердый фотоэлемент представляет собой либо медную пластинку, покрытую слоем закиси меди, либо железный лист, покрытый слоем селена. Закись меди или селен, в свою очередь, покрыты тонким полупрозрачным или сетчатым слоем металла. Свет через этот верхний электрод срывает и гонит поток электронов из закиси меди или селена в металл. При этом возникает электродвижущая сила, а в замкнутой цепи — электрический ток.

Это явление было известно очень давно. Однако коэффициент полезного действия фотоэлемента был ничтожно мал — миллионные или, в лучшем случае, тысячные доли процента падающей на фотоэлемент солнечной энергии.