— Ты хочешь защитить мальчика, — сказала она. — Я же хочу только обучить его.

— Он не может научиться тому, чему ты пытаешься научить его, — терпеливо сказал Страж. — А всем остальным из нас нет нужды в таком обучении.

— Тогда есть ли среди других членов вашего племени те, кто обладает псионическими талантами, не считая тебя, конечно? — спросила Варанна, наклоняясь вперед. Здесь, наконец-то, было объяснение неспособности Сорака продемонстрировать свою псионическую силу. Он действительно не имел псионических способностей. Зато, видимо, все остальные члены его внутреннего племени имели.

— Племени? — спросил Страж. — Почему ты называешь нас так?

— Вас много, поэтому вы образуете племя, группу, клан, выбирай любое слово, но у вас одно тело, — сказала Варанна. — Мы, виличчи, называем это «племя в одном». Это случается очень редко, однако случается. Я сама знала двоих других, хотя и много лет назад. А ты и все остальные ничем не помогаете Сораку, защищая его от правды о нем самом. Он знает, что он не такой, как другие, и не только потому, что он эльфлинг. Он знает, что обладает силой, знает, что никак не может призвать ее, но не понимает почему. Вы все равно не сможете защитить Сорака от правды о себе. Если вы будете упорствовать в ваших попытках «защитить» его, вы принесете ему только боль и страдания.

— Мальчик страдал, когда был брошен в пустыне, — сказал Страж. — Мы защитили его от страданий. Он был уже готов сдаться и умереть. Мы дали ему силу сражаться.

— Но есть предел того, как много силы вы можете ему дать, — возразила Варанна. — Несмотря на все ваши усилия, мальчик бы умер, если бы пирена не нашла его. Она принесла его сюда, чтобы мы дали ему кров и знания, которые помогут ему понять себя. Он будет только сильнее, если познает сам себя, а если еще получит соответсвующее обучение, он сможет научиться жить намного легче с тем, кем он стал, и использовать свои способности намного эффективнее. Но пока вы защищаете Сорака от правды о себе самом, он будет оставаться слабым.

Страж умолк на какое-то время, обдумывая ее слова. Когда Страж заговорил снова, он говорил уже более спокойным тоном, хотя все еще озабоченным. — Да, есть некоторая мудрость в твоих словах. Тем не менее, если ты хочешь знать правду о нас всех, ты должна сказать Сораку все эти вещи сама. Почему ты медлишь?

— Потому что я, как и ты, беспокоюсь об его душевном здоровье, — сказала Варанна. — Совершенно недостаточно сказать кому бы то ни было правду. Нужно, чтобы он был готов услышать ее.

— Тогда, возможно, время пришло, — ответил Страж. — Мальчик питает к тебе большое уважение и даже любовь. Приготовь его для правды. Тогда, нашим собственным путем, мы откроем ее ему.

В следующее мгновение, она знала это, на нее глядел уже Сорак, на его лице было странное выражение. — Простите меня, Госпожа, — сказал он. — Я, должно быть, уснул. И мне снился очень странный сон…

С этого момента началось настоящее пробуждение Сорака. Медленно, мягко, очень осторожно, Варанна рассказала ему правду о нем самом, правду, о которой он, до этого момента, и не подозревал. Пока она рассказывала, Страж успокаивал тревоги и опасения Сорака. Прошли недели, прежде чем Страж постепенно разрешил Сораку узнать о своей множественности. Поначалу этот странный процесс обучения происходил, по большей части, пока Сорак спал и ему снились сны. Потом, когда он начал привыкать к ситуации, Сорак начал эксперементировать с постепенным возникновением в его сознание других личностей, но без провалов, оставаясь в сознании на каком-то уровне, пока они контролировали его тело.