Но в следующий же миг он убедился, что это не призрак; что к нему идет женщина; что это его жена! Он быстро спустил ноги на землю, глаза его широко раскрылись. В голове его была только одна мысль: зачем она сюда пришла?

Жоанна шла торопливыми шагами. В руках она несла ребенка, закутанного в белое одеяло Олмэйра, впопыхах сорванное ей с постели перед уходом из дома. Она казалась ослепленной светом, изумленной всем окружающим. Озираясь по сторонам, она искала глазами мужа, ожидая увидеть его каждую минуту. Подойдя к дереву, она вдруг увидела подобие высохшего, пожелтевшего трупа, окоченевшего в тени на скамье и вперившего в него большие глаза, в которых только и была еще жизнь. Это был ее муж.

Она остановилась как вкопанная. Затем, не сводя с него глаз, она подошла ближе и положила ребенка на скамейку. Маленький Луис, почти всю ночь проревевший от страха на темной реке, спал теперь крепким сном. Глаза Виллемса следили за каждым движением жены. Он мирился теперь с ее присутствием, каким бы сказочно невероятным оно ни казалось его усталому мозгу. Все может случиться. Зачем она пришла? Он не задумывался над этим. Он даже не удивился бы, если бы она набросилась на него, вцепилась в его волосы, исцарапала его. Все может быть! При овладевшем им чувстве слабости он даже немного испугался возможного нападения с ее стороны. Во всяком случае она будет кричать. Он знает ее давно. Она здорово визжит. А он думал, что навсегда избавился от нее. Она, вероятно, пришла, чтобы присутствовать при его смерти…

Жоанна внезапно повернулась, и, обняв его, тихо опустилась на землю. Это его испугало. Уткнувшись головой в его колени, она беззвучно зарыдала. Что она затевает? У него не было сил двинуться с места, уйти от нее. Заслышав ее шепот, он нагнулся к ней, чтобы прислушаться и разобрал слово: «Прости».

Так вот зачем она пришла! Из такой дали! Как странны женщины! «Прости». Как бы не так! Вдруг в голове его мелькнула мысль: «Как она добралась сюда! На лодке. Лодка! Лодка!»

Он крикнул: «Лодка!» и, вскочив с места, опрокинул ее навзничь. Прежде чем она успела подняться, он набросился на нее и потащил ее за плечи. Вскочив на ноги, она обвила его руками, покрывая его лицо, глаза, рот, нос безумными поцелуями. Он вертел головой, тряс ее за руки, пытался оттолкнуть ее, заговорить, спросить… «Она приехала на лодке, на лодке!» Они боролись, кружась на месте. Он промычал:

— Отстань… Послушай!.. — стараясь разнять ее руки. Встреча их походила на драку. Луис Виллемс спокойно спал под одеялом.

Наконец Виллемсу удалось освободиться. Он смотрел на нее, удерживая ее за руки. Ему казалось, что он видит ее во сне. Губы ее дрожали, глаза не отрывались от него. Он видел ее такой же, какой она всегда была в его присутствии: испуганной, дрожащей, готовой расплакаться. Она не внушала ему доверия. Он грубо крикнул:

— Как ты приехала?

Она поспешила ответить, пристально смотря на него:

— В большой лодке с тремя гребцами. Я все знаю. Лингарда нет. Я пришла спасти тебя. Я знаю… Олмэйр мне сказал.

— Лодка! Олмэйр! Ложь. Сказал тебе… тебе! — как полоумный бормотал Виллемс, — Отчего тебе? Что сказал?

Он не находил слов. Он боялся, что ее, эту глупую женщину, сделали орудием какого-то предательства, заговора против него.

Она заплакала.

— Не смотри на меня так, Питер. Что я сделала? Я приехала просить, — просить прощения… Спасти… Лингард… опасность…

Он дрожал от нетерпения, страха, ожидания. Она взглянула на него и зарыдала в новом припадке горя:

— О Питер! Что с тобой?.