— Хорошо, отступи назад, — приказал я, смотря на обвившийся вокруг моей руки мутно-серый побег уже совсем другими глазами.

Щупальца хоть и не выросли до прежних размеров, но агрессивность сохранили в полной мере. Ко всем, кроме меня. Ко мне ледяные отростки проявили необычное равнодушие и даже дружелюбие.

Задумчиво взлохматив отчетливо зазвеневшую шевелюру, я сделал глубокий вздох и переключил свое восприятие на магический взор. И увидел, что по ухватившему мой палец ледяному побегу бегут ярко-синие искры энергии. Причем поток сверкающих искр направлен в мою сторону. Щупальце не вытягивало из меня энергию, а наоборот — деловито закачивало ее в мое тело, словно стараясь закончить уже начатое, но не завершенное дело. Секунду поколебавшись, я осторожно вытащил палец из цепкой хватки, поднялся на ноги и отступил за пределы досягаемости полупрозрачных побегов-щупалец.

Несмотря на то что ниргалы вырубили все деревья под корень, им удалось восстановиться. И судя по темпу роста — если это слово можно применить в этом случае, — через недельку-другую здесь вновь появятся высокие и стройные деревца, ожидающие следующую жертву. И это хорошо. Просто великолепно. Ниргалам не удалось уничтожить ловушку окончательно, и у меня появился шанс разобраться со своим крайне непростым недугом и, возможно, понять, что мне делать дальше.

И я знал, где следует искать часть головоломки.

— Ниргалы. Начинайте разгребать снег вокруг этих веток до самой земли. Побеги не трогать, но и не подставлять уязвимые места под их удары — смотровые щели и прорехи в броне. Повторяю — мечами не махать! Если случится что-то неладное — отступить без боя.

Убедившись, что мои приказы поняты, я развернулся и зашагал вверх по склону, направляясь к единственной нашей лошади, везущей на себе мои более чем скудные пожитки. Два меча — двуручный и обычный с лезвием в два локтя длиной, продырявленные как сито кожаные доспехи, пояс с пустой флягой и давно затупившийся нож. Нож-то мне и требовался — в качестве инструмента для копания. Поморщившись из-за исходящего от разгоряченной дорогой лошади тепла, я быстро сорвал притороченную к седлу сумку и поспешил отступить подальше. Наспех подхватив с земли две пригоршни снега, я приложил его к лицу, унимая уколы боли.

План был прост: если ледяная ловушка так спокойно перенесла атаку неуязвимых ниргалов, значит, основная ее часть находится под землей. Эта же догадка объясняет, как вообще ледяным деревьям удается переносить жаркое лето. Если я прав, то ледяные стволы вырастают только с приходом морозов и появлением обильного снега. Как только наступает теплая пора, заматеревшие за зиму ледяные щупальца исчезают, превращаясь в лужицы талой воды. А пока неизвестная мне и основная часть ловушки, ее «сердце», скрывается в земле. И не погибает с наступлением жары либо потому, что находится очень глубоко под землей, либо это самое «сердце» сделано не изо льда и тепло никак не может повредить ему.

Что бы там ни скрывалось под слоем мерзлой почвы, это явно не обычные корни. В общем, я решил докопаться до истины во всех смыслах этого слова. Если уж вновь выросшие ледяные побеги не проявляют по отношению ко мне агрессивности, то следует воспользоваться удобным случаем…

Промерзшая за зиму земля поддавалась плохо, но когда я наконец пробил самый твердый слой, дело пошло веселей. Копал я в гордом одиночестве — стоило ниргалам подойти слишком близко, и щупальца начинали беспорядочно стегать во все стороны. Хотя удары не могли причинить закованным в сталь воинам вреда, я отозвал их и принялся за дело сам.