* * *

Остаток дня прошел в уже ставших для меня повседневными хлопотах. Побеседовать с мастерами каменщиками, подбодрить медленно поправляющихся раненых воинов, изящно уйти от темы незамедлительной постройки церкви в разговоре с отцом Флатисом, постараться отвертеться от ежедневных занятий с оружием… Не успел я оглянуться, как солнце уже клонилось к земле, а на промерзшей земле вальяжно разлеглись длинные тени.

К вечеру заметно похолодало, и, рассматривая распотрошенного ниргала, я старательно приплясывал на месте, хлопал себя ладонями по бокам и вообще всячески старался согреться. Вид обнаженного тела ниргала тоже никак не способствовал теплым мыслям, скорее вызывал холодную дрожь.

Рикар потрудился на славу, и сейчас ниргал уже ничем не напоминал несокрушимого железного воина. Совсем недавно покрывавшие его доспехи бесформенной кучей железа громоздились по обеим сторонам стола. Первым делом я начал осмотр самих доспехов, вернее их заинтересовавшей меня многослойности — внешний слой составляли толстые пластины, цельнометаллические наручи, наколенники и закрытый шлем. Вторым слоем шла мелкоячеистая кольчуга, полностью укрывающая тело ниргала под пластинами и оставляющая открытым лишь лицо. И последним слоем шла толстая шерстяная одежда, при виде которой у меня на язык просилось странное словечко «комбинезон». Откуда это словечко появилось у меня в голове, я не знал, но судя по легкому уколу головной боли и нахлынувшему на мгновение головокружению, было несложно догадаться, что это название из моего поневоле забытого прошлого.

Я предположил, что одежда требовалась для того, чтобы ниргалы не замерзали, но здоровяк сказал, что в первую очередь одежда нужна, чтобы доспехи не натерли тело до кровавых мозолей. Доверяя его опыту, я предпочел согласиться и перешел к осмотру самого ниргала. Но если во время атаки я думал, что ниргалы — это не известная мне раса, то теперь я убедился в ошибочности этого предположения. Передо мной лежал изуродованный труп обычного мужчины. Хотя в том, что это именно мужчина, можно было усомниться — на месте его мужского достоинства красовался лишь грубый уродливый шрам. Словно кто-то обычным мясницким ножом откромсал ненужные части тела и потом грубо сшил раны портняжьей иглой. Все тело ниргала украшали свидетельства постоянного участия в боях — многочисленные рубцы, шрамы и следы ожогов покрывали его причудливой вязью узоров. Хотя, возможно, он получил эти шрамы еще будучи человеком. Теперь этого не узнать.

Осмотр тела дал свои результаты — теперь мы убедились, что это некогда обычные люди, которых варварски изувечили, а затем заковали в доспехи. И я более чем уверен — это сделали без согласия жертв. Добровольно на такое не пойдет никто.

Бросив последний взгляд на распростертого несчастного, я уже открыл рот, чтобы распорядиться отправить ниргала на погребальный костер, где его уже дожидались остальные, когда мое внимание привлекли одинаковые шрамы на некоторых частях тела. По одному длинному шраму на внешней стороне бедер, бицепсах, предплечьях. Крестообразный шрам под грудными мышцами. Интересно.

— Рикар, у тебя есть нож?

— Обижаете, господин, — прогудел здоровяк и протянул мне нож — хотя, судя по размерам, он лишь немного не дотягивал до почетного звания меча. — Я без ножа никуда.

Вооружившись тесаком, я наклонился над ниргалом и осторожно начал вскрывать вздутый шрам на бедре. Здоровяк шумно сопел мне в затылок, с интересом наблюдая за моими действиями. Закоченевшее на морозе тело едва поддавалось остро заточенному лезвию, но постепенно разрез расширялся.