— Я жду ответа от нашего гостя, — говорит Чендлер.

— И вообще, — говорит Мейер Маслоу, — не имеет значения, чем занимался Винсент раньше.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает Чендлер.

— Важно, чем он занимается теперь, важно, как он изменился. Мы предполагали, что он совершал не самые достойные поступки, когда был в ДАС, но я никогда не спрашивал…

Вы только поглядите, как ловко этот еврей все вывернул!

— Вы никогда не спрашивали, чем он занимался в этом обществе ненависти? — говорит Чендлер.

Минуточку! Речь же не о ДАС и не об их деятельности. И не о том, что этот еврей такой святой, принял Винсента такого, какой есть, о прошлом даже речи не заводил. Это о том, что Винсент сделал. Винсент обокрал Реймонда.

— Мы ему поверили, — говорит Маслоу. — Мы его приняли. Мы на него положились…

— А вот тут, доктор Маслоу, помогите мне разобраться, — говорит Чендлер.

Черный с евреем явно заодно. Им есть что обсудить. А двое белых, Винсент и Реймонд, просто рядом оказались.

— Как это соотносится с вашим тезисом «простить, но не забыть»? — Чендлер — он в прошлом юрист — допрашивает Маслоу. Чендлер не забывает. Старик его поправил, вот Чендлер ему это и припомнил. — Мне кажется, вы как раз хотите забыть прошлое. И Винсенту помогаете забыть его прошлое…

Реймонд здесь для мебели, что ли? Он здесь не больше, чем чендлеровское кресло. Это он все устроил, а на него и внимания не обращают. Устроили тут разборку — как два любовничка, но нет уж, он не даст задвинуть себя в угол.

— К тому же, — говорит Реймонд так громко, что операторы разворачивают камеры к нему почти машинально, не дожидаясь команды режиссера. — К тому же у этого человека, у моего брата, не было никакого духовного откровения. Он принимал наркотики. Экстази. А поскольку украл он таблетки у меня, можете поверить, этот тип торчит до сих пор. Он и сейчас небось под кайфом. Так что не говорите мне, что он изменился…

Чендлер ушам своим не верит. Ах, если бы все выпуски были как этот!

— Это правда? — говорит Чендлер. — Винсент, это правда?

Такие вопросы он уже задавал. Забыл, что это не работает?

— Это еще не все, — говорит Реймонд. — Этот тип много чего еще вам не рассказал. Наверняка не упомянул о том, что ему пришлось пройти двадцать часов занятий по управлению гневом — после того, как он столкнул еврейскую старушку в бассейн. Туда, где поглубже. Прямо в одежде.

Ждет Чендлер, ждет Маслоу, зал ждет, операторы ждут, публика у телевизоров ждет. Реймонд очень хочет подождать. Посмотреть, как Винсент все это объяснит.

— Это неправда, — говорит Винсент. Наконец-то. Покойник заговорил. — Там было мелко. И я тут же ее вытащил. Она даже воды не наглоталась. И ничего себе не повредила. С ней все в порядке.

Реймонду придется заткнуть Винсента. Как это Винсенту все сходит с рук — не потерпит он такого. Реймонд должен биться до последнего.

И тут вступает еврей:

— По-моему, очень примечательно, что этот джентльмен пришел сюда по собственной инициативе и рассказал обо всем, что Винсент оставил позади. От чего он решил отречься. С каким человеком он больше не хочет иметь ничего общего. А теперь, быть может, мы вернемся к теме нашей программы, к тому, для чего мы на самом деле здесь собрались.

То есть ради фонда нашего ребе, ради его книги. Еврей учит Чендлера, как ему вести программу. Неужели Чендлер послушается? Чендлер поднимает руку. Один из сотрудников смотрит на Реймонда.