В новостях по-прежнему на удивление много говорили о Тиме Маквее. Винсент, когда того казнили, был так занят, что почти все пропустил. Теперь же его поразило странное совпадение — он чуть не умер как раз в тот вечер, когда этому несчастному ублюдку сделали смертельный укол. Винсента уколом спасли, а Маквея — наоборот, убили.

Пока Винсент валялся на грязном покрывале в мотеле, у него было полно времени узнать о печальной судьбе Тима Маквея поподробнее. На всех каналах показывали, как он выходит в кандалах из камеры, стриженый, с коротким дурацким ирокезом на голове. Винсента эти кадры даже завораживали, но действовали угнетающе. Репортеры у тюрьмы, где умер Маквей, были как акулы, которые щелкают челюстями в окровавленных волнах.

Винсент никогда бы не сделал того, что сделал Тимоти Маквей. Не для того его спасали в Вахте братства. И не на этот путь он встал, когда отправился к ним. Начинали они с парнем, который в обмен на ночлег улыбался, кивал и поддакивал тому бреду, что нес Реймонд. А потом что-то, точнее, кто-то — Бонни? Маслоу? дети Бонни? — сделал из него человека с убеждениями. Ну, насколько он может таковым стать. Была одна загвоздка — его представления о справедливости, возмездии и прощении никогда не станут такими, как у Мейера и Бонни. Пусть они подставляют вторую щеку. Пусть они будут христианами.

Одна проблема — точнее, учитывая его нынешнее положение, существенный недостаток, — из человека, который строит планы, они сделали из него человека, который влипает в неприятности. Проведя два дня в мотеле, Винсент понял, что ему хочется смотреть огромный телевизор в доме Бонни, с ее мальчишками. Дураку ясно — жить у Бонни лучше, чем прятаться в дешевом мотеле. Довольно скоро Винсент стал замечать, что ему все время не хватает Бонни. Хочется, чтобы она была рядом. Слабо верится, что он уговорил бы ее оставить детей и разделить с ним эту холостяцкую берлогу в «Хай-Вэй-Ву». И что бы они там делали? Занимались бы сексом? Может быть. Наверняка.

Под «Доброе утро, Америка» он дрочил, думая о Бонни. Представлял, как они утром в субботу смотрят мультики по телевизору. Вот только Бонни терпеть не может телевизор. Должно быть, он думал о ком-то еще. Или она бы сделала исключение. Может, настоящая любовь обратила бы ее в ту, которая любит смотреть с ним субботним утром мультики. Настоящая любовь к нему? Маловероятно. Впрочем… Бонни же сняла очки.

К концу четвертого дня Винсент решил, что он поторопился. Попался на дурацкое правило — дерись или беги. Или Господь вколол ему эпинефрина.

Ну хорошо, ему было стыдно, что он отметелил Реймонда. Но Маслоу тоже есть чего стыдиться. Маслоу не совершенен. Он его не поблагодарил. Дал Винсенту понять, что они с Бонни найдут на его место иранца.

Винсент и правда поторопился. Так взрослый человек не поступит. Но люди ошибаются. И передышка от работы и дома необязательно должна длиться вечно. Пожить несколько дней наедине с собой — это не значит исчезнуть окончательно. Винсент не писал заявления об уходе. Он все еще может вернуться. Пожить с Бонни и мальчишками. Понаслаждаться жизнью в Братстве, пока под зад не дадут. Каждый месяц, проведенный там, приносил ему психологические дивиденды — лучше подготавливал к будущему.

Вопрос в том, как прыгнуть обратно в реку, не подняв кучу брызг. Прийти к Бонни домой? Заявиться в офис? Все это, казалось, ведет к беде. Логистика никак не выстраивалась.

Он заплатил за еще одну ночь в мотеле. Снова перебрал все возможные варианты. Прийти к Бонни в офис, где все знают, что он украл у брата пикап, деньги и наркоту, а потом в порядке извинения вышиб ему зубы на телевизионном шоу, куда сложнее, чем явиться из ниоткуда, представиться нациком, который решил встать на путь исправления, и сказать, что хочешь спасать таких людей, как ты, чтобы они не стали такими людьми, как ты.