Дэнни говорит:

— Как мама додумалась? Можешь мне объяснить?

Экран заполняют лица двух девушек. Дэнни прибавляет громкости. Аманда и Керстен согласны, что Субите надо снова пройти курс реабилитации.

— Ему негде жить, — говорит Макс. — Иначе его бы здесь не было. Не могла же мама бросить его на улице. Мама не такой человек.

Гений Макс — в самую точку. Хотя Дэнни не помнит, чтобы мама так пространно объясняла, что мужик бездомный, но дело, видно, в этом. Так что все хуже, чем думает Дэнни. Этот может застрять на месяцы.

— Просто мама старается быть хорошим человеком, — говорит Макс, далай-лама из средней школы.

Неудивительно, что Макса мама больше любит. Макс — лучше человек, чем Дэнни. И такой взрослый для своих лет.

— Умница, — говорит Дэнни. — Это только дураку не ясно. Теперь скажи мне то, чего я не знаю.

— Пицца приехала! — кричит мама, и Макс бежит наверх. Пусть другие будут первыми. Дэнни перебирает каналы и останавливается, замерев перед дурацким поросячьим лицом Тимоти Маквея. Какое совпадение. Его сиамский близнец уплетает пиццу наверху.

Дэнни тащится в кухню. Сюрприз! Начали без него.

— Дэнни, — говорит мама. — Неси стул.

Дэнни приносит стул из гостиной и садится рядом с Максом. Сегодня едят из настоящих тарелок. На столе стаканы и коробка с апельсиновым соком. Мама сделала салат.

— О, шик, — обращается Дэнни к салату.

— Прости? — говорит мама. — Что ты сказал?

— Ничего, — говорит Дэнни. — Это я с собой.

Его кусок пиццы выгибается и роняет жирную лепешку сыра на дно картонки. Он набивает рот квелой начинкой, заглатывает ее и потом, чтобы проверить реакцию, говорит:

— Казнь Маквея отложили. Выяснилось, ФБР забыла представить три тысячи страниц показаний.

— ФБР — паскудники, — говорит Винсент.

Дэнни не может понять, известно ли Винсенту, что Маквей — его копия.

— По-моему, это отвратительно, — говорит мама. — Этот ажиотаж в прессе, кровожадность. Желание увидеть, как умерщвляют человека. Какой-то римский Колизей. Придумали бы еще продавать пиво и попкорн и казнить на стадионе. Лучше бы так, чем все эти разговоры о рассмотрении при закрытых дверях. По крайней мере, было бы честнее. Я знаю, что он убийца. Я не одобряю его преступление, однако…

Дэнни склонен согласиться с ней. Но ему всегда неловко, когда мама распаляется.

— Точно, — говорит Винсент. — Правительство любит убивать. Как они отравили газом и сожгли матерей и детишек в Уэйко. И послали бригаду быстрого реагирования, чтобы убить жену Рэнди Уивера?

— Да, конечно… не знаю… — упавшим голосом говорит мама. — Во-первых, я вообще против смертной казни.

Дэнни, конечно — тоже. Но разве мама не видела кадры с окровавленными малышами после взрыва в Оклахома-сити? Когда они с мамой и Максом едут по Таппан-Зи, у него иной раз мелькает мысль, что мост под ними могут взорвать террористы. Ему неприятны эти мысли. Другие ребята вроде об этом не думают. И ему не хочется думать, что эти страхи у него — материнская черта.

— Вы смотрели новости? — спрашивает мама. — Ну, хоть новости, ладно. Ненавижу, когда мальчики смотрят телевизор.

— Я держусь от него подальше, — говорит Винсент. — Отрава для мозга, инструмент оболванивания.

Кто его знает, может быть, он из тех, которым кажется, что правительство контролирует сознание, посылая лучи из телевизора.