– Братан, – тихо спросил Джимми, наклонившись к уху Трента, – где ты?

– Здесь, на козырьке, – ответил Трент, не поворачивая головы.

– Это я понимаю. А где еще?

– Здесь, на козырьке. Больше нигде.

Джимми передвинулся за спину Трента, кивнул. Тот, не поворачиваясь, добавил:

– Пытаюсь понять, почему сегодня так холодно.

– Лично я решил, что ты подумываешь о том, как было бы здорово поваляться на пляже.

Пляж, золотистый песок – это было так далеко от того, о чем размышлял Трент. Однако он не стал разочаровывать дружка.

– Абсолютно точно. – Он повернулся к Джимми. – Просто замечательно нежиться на пляже, потягивать пивко и наблюдать за загорелыми девчонками.

Джимми усмехнулся, выговорил нарочито по-местному, с ленцой пропуская буквы:

– Дговорились. Ты когда-нибудь окажешься на пляже. Мож, нам тоже повез с таким отдыхом.

– Обязательно повезет. Еще одно дельце, подобное тому, что мы провернули вчера, и следующее Рождество проведем в Большом городе.

Джимми невольно облизнул губы, склонился к Тренту и от прихлынувшего страха заговорил, как учили в школе:

– Так скоро?

Трент пожал плечами:

– Нас только пятеро. Самое большое число помощников, которых я могу взять с собой, это четыре человека. Больше никому не могу довериться. Так или иначе, а нам необходимо вырваться отсюда. Мы не можем застрять здесь навсегда.

Только теперь Трент уловил, что Джимми изрядно выпил.

– А чем плохо во Фриндже, братан? – спросил ла­тинос. – Конечно, в Патрулируемых секторах безопаснее. Но, парень, едва ли кто из миротворцев отважится появиться за Гранью. В Патрулируемых секторах все устоялось, там нам придется ходить по струнке, кланяться каждому вшивому миротворцу.

– Мы не можем вечно оставаться во Фриндже. Я не хочу провести старость на улице.

– Это правильно, – согласился Джимми. – И, конечно, не на этом холодном козырьке. Смотри, как тепло и весело в зале. Братан, глянь-ка на Джоди Джоди, ишь гляделки на тебя выкатила. Что скажешь, братан?

Трент пожал плечами.

– Не понимаю, что с ней случилось, – ответил он. – Я полагал, как раз ты и она созданы друг для друга. Джимми рубанул воздух ребром ладони:

– Я просто слов не нахожу, братан! Ты порой бываешь не столько глуп, сколько слеп. Не надо разбивать мне сердце. Это ты ей нравишься, я имею в виду – по-настоящему. Пусть лучше она обожжется на тебе, чем на ком-нибудь еще.

– Ладно, замяли.

Джимми, склонив голову набок, пристально изучал Трента.

– Все равно, парень, я когда-нибудь узнаю, о чем ты мечтаешь. Я порой думаю, что ты выйдешь в большие люди.

Теперь Трент усмехнулся:

– Что-то не верится.

– Пока не верится, – уточнил Джимми. – Все-таки поделись, что там вертелось в твоей голове, когда я подошел?

– Я вспоминал лягушатника Мохаммеда, – ответил Трент со всей возможной искренностью.

– Ну дела. Французишка с арабским именем?

– Так и есть.

– Загадка на загадке, – вздохнул Джимми. – В твоих чертах вроде бы нет ничего арабского. Трент не ответил.

– Или ты собираешься пришить этого лягушатника? – спросил чернокожий дружок.

– Джимми, убийство...

– Это плохо. Я знаю, знаю. Тебе что, никогда не приходилось убивать?

– Однажды. Это был несчастный случай. – Трент, помолчав, добавил: – Он утонул.