Станислав Лабунский. К северу от Чернобыля
Глава I
Я проснулся от плача. Это был серьезный плач, переходящий в подвывание. Тот, кто плакал, уже ничего не ждал, просто выплескивал в окружающее что-то свое. Славный пикничок! Точно. Я на пикнике для крутых ребят на границе Зоны. Бредовая идея, согласен. Но вчера мне казалось иначе. Ладно, труба зовет. Пошли разбираться, кто там скулит. Я вылез из шалаша, который соорудил вчера за один час с двумя тайными мыслями и пошел к поляне в метрах сорока западнее. На поляне стояли два наших «вольво» 430. Выглянув из-за кустов, я выругался. Когда, наконец, до мозга дошло, что я вижу, речь зазвучала в полный голос! На поляне стояла одна машина, и вокруг не было никого. Из людей. На дальнем конце поляны среди переломанных кустов лежал труп собаки. Кавказца, матерого кавказца. Рядом с ним сидел щенок весь в засохшей крови и плакал. Сообразив, что мое красноречие никто не оценит, я заткнулся. Работаем. Поляна, щенок, труп, машина. В машине на переднем сиденье пустая бутылка. Сойдет. Когда вчера выбирал место для шалашика, основной причиной был находящийся рядом маленький, но очень сильный родничок. Я сунул бутылку в боковой карман комбинезона, взял щенка за загривок и развернулся. В наступившей тишине ее негромкий рык был подобно грому. Открыв налитый бешеной злобой глаз, рычал труп кавказца. Мой ответный рык был страшен. Жажда крови и готовность к смерти звучали в том рыке. Если бы его слышали те уроды из Борисовского филиала, которые вчера уговорили меня съездить на пикничок на самой границе Зоны, они бы обосрались. Кавказец просто заткнулся. Я глянул на него внимательнее. Жуткая рваная рана через грудь достигала живота. Могу поклясться, что я видел внутренности. Ладно, держитесь! Я выбросил из «вольво» заднее сиденье и прицепил его тросом к машине. Резко дернув за передние лапы, втащил на него пса. Твою мать! Тяжелее сотни килограммов. Щенок, брошенный на переднее сиденье, молчал. Я смотрел на стрелку спидометра, чтобы она не переползла за отметку пять километров в час. Второй раз мне этого кабанчика, притворившегося собакой, на сиденье не затащить. Через минуту мы были на месте. Увидев шалашик, я чуть не заплакал. Дом, милый дом. Родничок. Упав на колени, я напился сам, потом набрал воды в бутылку. Щен свернулся на сиденье клубочком и дышал через раз. Меня будить! — заорал я и сунул его в родничок. Пока он там кувыркался, я быстренько осмотрел багажник. Консервы россыпью, сумка с продуктами, ремонтная сумка, упаковка пепси, пива 3–4 коробки. Сойдет. Одной рукой вытащил щенка из родника и встряхнул, другой достал из сумки с продуктами кольцо «краковской». А ты что можешь? — спросил я щена. Плавным, скользящим движением он мотнул головой, и половинки кольца не стало. Ладно, к строевой годен. Я посадил его около машины и рядом положил остаток колбасы. Щен лег на него грудью. Все, поймал. Наклонив сиденье, я как с горки спустил кавказца в воду. Судя по всему, пить он хотел как с похмелья. Вода убавлялась на глазах. Я распечатал аптечку. Ну и ладно, никому не поздно стать Айболитом. Шприц-тюбик с поливитаминами, камфорой, глюкозой и баллончик с медицинским клеем. Немножко пощиплет, сказал я и воткнул все шприцы под левую лопатку. Клей залил полуметровую рану за две секунды. Пес открыл глаза и замахал лапами. Ах ты — сука! — это было не ругательство, а утверждение. Понятно, мама с ребенком и я весь в белом. Ясно, почему щенок без ошейника, а у мамы слетел в крутой драке. Надо поискать на поляне, там наверняка и адрес хозяина. Не подходящее здесь место, не мирное, сказал я собаке. В подтверждение метрах в трехстах ударили автоматные очереди.
Я метнулся к машине, открыл бардачок и выдернул папку с документами. |
