|
Об этой станции Глеб слышал много удивительных историй. Говорят, там повсюду яркий свет и куча всевозможного оборудования и станков. А свиноферм и грядок якобы вообще нет. Все съестное, мазуты покупают у других станций в обмен на оружие и разные нужные в хозяйстве механизмы. Главного Глеб определил сразу. Вот этот… с бородкой и строгим лицом. Он прокашлялся и, обменявшись мимолетными взглядами с присевшим рядом Нестором, обратился к сталкеру: — Так ты и есть Таран? Сталкер проигнорировал вопрос, протягивая руки к уютному теплу огня. — Ты не принял наше приглашение. Поэтому мы здесь. Как говорится, если гора не идет к… — Зачем я понадобился Альянсу? — грубо прервал Таран. Мазут осекся на полуслове, однако, быстро сориентировавшись, продолжил: — А ты догадливый, сталкер… Да, мы представляем Приморский альянс, и у нас для тебя работа. — Мне не нужна работа. — Хорошо. — Бородач насупился. — Не работа… Нам нужна твоя помощь, Таран. Это очень важно для Альянса… Для всех важно. — Что конкретно вы хотите? — Сталкер посмотрел на мазута как на особо назойливую муху. — Здесь мы не можем сказать всего… Но это касается одной экспедиции… Мы посчитали, что ты — лучшая кандидатура и сможешь провести отряд… — Куда? — снова прервал Таран. — Эм-м… — Бородач вдохнул побольше воздуха. — В Кронштадт. Сталкер молча поднялся и двинулся к выходу со станции. Делегаты нервно задергались. — Патроны, сталкер! Столько, сколько сможешь унести! Жители с интересом прислушивались к тщетным уговорам гостей. — Еда! Лекарства! Оружие! — Остынь, мазут, — бросил Таран через плечо. — Это твое последнее слово? — Пошел на хрен. — Таран обернулся, недобро зыркнув на мазута. — А вот это его последнее слово, — прокомментировал ухмыляющийся Палыч. Бородач сник… Поразмышляв пару секунд, вдруг встрепенулся. — Альянс умеет быть благодарным. — Старший судорожно подбирал слова. — Любая плата, Таран! Все, что захочешь! Сталкер остановился, раздумывая. — Все? — Все, что в силах Альянса! Медленно, словно в страшном сне, сталкер поднял руку… — Вон, пацана этого. Палец остановился, показывая прямо на Глеба… Мальчик оторопел. Ужас прокатился по телу колким ознобом. Во рту пересохло. Глеб, будто сквозь вату, услышал, как перешептываются мазуты с главой станции. Никанор размахивал руками, а его восклицания становились все громче, пока мальчик не расслышал отчетливое: — Да как у вас вообще язык поворачивается такое предлагать! Десять кило свинины за пацана! Где такое видано?! — Никанор посмотрел в сторону обомлевшего Глеба и поспешно отвел глаза. — Вес на вес. И баста! Дальнейшие события Глеб помнил плохо. Все было словно в тумане. Слезы жгли глаза… слезы обиды и страха. Словно в немом кино перед взором мальчика проносились фрагменты один нелепее другого… Старик Палыч с негодованием мечется по платформе между Никанором и мазутом, грозно выговаривая то одному, то другому. Девочка Ната ревет у матери на руках, испуганно глядя на Глеба. Никанор, потупившись, обсуждает с мазутами детали сделки… А потом над мальчиком нависла фигура сталкера: — Ты все слышал, парень. Сожители твои — дерьмо, воздух — дерьмо, да и работа твоя, наслышан, — тоже одно сплошное дерьмо. Здесь нечего ловить. Пошли. Глеб утер слезы драным рукавом, в последний раз окинул взглядом своды родной «Московской» и поплелся за Тараном, всем сердцем чуя, что возврата к прежней жизни уже не будет. |
