Полуэльфу нужно было преодолеть преимущество более длинного и более тяжелого оружия своего противника, и он знал, что у него будет лишь один шанс сделать это. Он отступил на несколько шагов, в то время, как клинок просвистел в дюйме от него. Поняв манеру нападения орка — существо выполняло высокие, горизонтальные, потенциально способные обезглавить взмахи — он сделал вид, что отступает еще на один шаг, но внезапно присев под линией удара противника, вогнал свой кинжал ему в живот.

Хрюкнув, орк согнулся пополам. Калладон ударил его снова, на этот раз в сердце. Тварь упала.

Калладон едва мог поверить, что единолично справился со всеми тремя нападавшими. По милости Кореллона больше врагов рядом не было.

Во любом случае, у полуэльфа не было времени стоять и наслаждаться победой, ведь Моанда, Ковост и Гайбик уходили все дальше с каждой секундой. Калладон в раздумье склонился над третьим из убитых им орков. При других обстоятельствах он посчитал бы постыдным, недостойным делом грабить мертвых, но будет еще более постыдным замерзнуть здесь до смерти, когда его друзьям нужна помощь в поимке убийцы. Надеясь, что эта одежда не кишит паразитами, он снял с орка зловонный, но выглядевший достаточно теплым плащ, а затем забрал и изогнутый, с латунной рукояткой, ятаган чудовища.

Дрожа от холода, с завистью глядя на своих друзей, расположившихся возле небольшого костра, Калладон рассматривал лагерь из-за гранитного валуна. Гайбик и Моанда лежали, укутавшись в одеяла, и только Ковост, обернувшийся в медвежий плащ Калладона, стоял на страже. Возможно, авантюристы решили, что, прогнав вероятного убийцу, они больше не подвергаются смертельной опасности. Или, может быть, подумали, что когда их осталось только трое, двойная охрана просто невыполнима.

Солнце село несколько часов назад, и Калладон уже начал думать, что убийца не станет нападать этой ночью. Живот полуэльфа был давно пустым и болел от голода, и он мрачно размышлял, как будет чувствовать себя после еще одного дня без пищи. Быть может, ему стоило обыскать трупы орков. Наверное, у них была какая-нибудь еда, хотя одной мысли о том, чем питаются такие существа, было почти достаточно, чтобы на время подавить голод.

Гайбик пошевелился под своими одеялами, и это движение приковало взгляд Калладона. Никакой призрак или убийца не склонялся над вором, и полуэльф уже собирался отвернуться, чтобы снова вглядеться в темноту за колеблющимся желтым огнем, когда поразившая его мысль заставила повернуться обратно: было что-то неправильное в том, как двигался Гайбик. Когда он более пристально всмотрелся в вора, стало понятно, почему. Маленький человек не просто перевернулся во сне. Он немного приподнял голову, как будто наблюдая за чем-то.

Это почти наверняка ничего не значило. Мало ли, может Гайбик просто проснулся на мгновение, осмотрелся вокруг и, удостоверившись, что ничего не происходит, заснет снова? Но его движения выглядели тайными, незаметными, словно вор следил за своими спутниками, убеждаясь, что Моанда по-прежнему спит, а Ковост стоит к нему спиной. Поэтому Калладон продолжал наблюдать за ним.

Тем не менее, в темноте он чуть не пропустил то, что произошло дальше. Что-то выползло из-под одеял Гайбика. Сначала полуэльф подумал, что это крыса, но разглядев ее длину и количество конечностей, решил, что какое-то огромное насекомое. И только когда оно побежало по земле, понял, что это была человеческая кисть. Конечность Гайбика, которая, вероятно, отделилась от его запястья.

«Теперь я понимаю, что ты хотел написать, Ошер», — с изумлением подумал Калладон.

Рука бесшумно и стремительно продвигалась вперед и на ходу изменялась. Кожа потемнела, пальцы удлинились до такой степени, что начали напоминать лапки паука. В это время Ковост небрежно огляделся вокруг, и рука немедленно припала к земле. Как только дворф отвернулся, она побежала к Моанде и притаилась возле ее шеи.