|
Злые языки указывали для ее благих трудов множество различных мотивов, наименее порочащим из которых была надежда получить титул графини папского доминиона. На самом деле миссис Рой добивалась аудиенции в Ватикане, надеясь склонить Его Святейшество, чтобы оно сотворило чудо, а именно, применив правило, установленное еще апостолом Павлом, даровало ей развод. Исполнение ее желания, отнюдь не беспрецедентного, зависело от многих условий. Прежде чем решиться на такой шаг, Ватикану надлежало с доскональностью выяснить, насколько велико будет удивление, вызванное им в католических кругах, затем конфиденциальным образом запросить у американских кардиналов доклада о характере почтенной матроны, и наконец проконсультироваться у верующих Рима и Балтиморы, да так, чтобы те ничего не заметили. Проделав все это, неплохо было бы оценить степень одобрения или цинического презрения, каковое подобная мера возбудит в протестантах. Репутацией миссис Рой обладала безупречной, а право ее на развод не вызывало ни малейших сомнений (муж был кругом виноват перед нею: он изменял ей, он изменил ее вере, и наконец он обратился для нее в animae periculum, то есть попытался втянуть ее в неуместный спор по поводу разжижения крови Св. Януария), и тем не менее получить imprimature со стороны протестантов было необходимо. И чье же мнение оказалось бы в этом смысле более ценным, чем мнение суровой правительницы американской колонии в Риме? К мисс Грие обратились бы, – и обе женщины знали об этом, – воспользовавшись каналами чрезвычайно тонкими и чувствительными, и если бы по этим каналам из дворца Барберини донеслась хоть одна неуверенная нота, просительница получила бы традиционный вердикт: «Нецелесообразно», закрывающий вопрос навсегда.
Миссис Рой, которой предстояло попросить мисс Грие о столь великом одолжении, желала знать, не существует ли ответной услуги, которую она была в состоянии оказать. Такая услуга существовала. Ни одно произведение искусства, относящееся к какому-либо из классических периодов, не могло покинуть страну без обложения колоссальным налогом на экспорт. Спрашивается, каким же образом вышедшая из-под кисти Мантеньи «Мадонна со Св. Георгием и Св. Еленой» попала, миновав таможню, в Актовый зал колледжа Вассар? Последний раз это полотно видели три года назад в собрании обедневшей княгини Гаэта, там оно, как утверждалось в ежегодных докладах министра изящных искусств, и пребывало, хотя поговаривали, будто его уже предлагали музеям Бруклина, Кливленда и Детройта. Полотно переходило из рук в руки шесть раз, однако торговцев картинами, ученых мужей и музейных хранителей больше занимал вопрос, вправду ли левой ноги Св. Елены коснулась (как утверждает Вазари) кисть Беллини. В конце концов картину купила жившая в Бостоне сумасшедшая старуха-вдова в сиреневом парике, завещавшая ее (вместе с тремя поддельными Боттичелли) этому самому колледжу, с которым вдову, хотя бы по той причине, что она и писать толком не умела, могло связывать лишь одно – место в совете попечителей. В Риме министр изящных искусств, прослышав о завещании, впал в отчаяние. Как только новость станет известной, его положение и репутация пойдут прахом. Никакие титанические труды, предпринятые им для блага отечества (exempli gratia: он в течение двадцати лет препятствовал раскопкам в Геркулануме; он разломал фасады двадцати великолепных соборов эпохи барокко в надежде найти под ними окно тринадцатого века и так далее, и тому подобное), ничем ему не помогут, когда в римской прессе разразится буря. Все верноподданные итальянцы страдают, наблюдая, как принадлежащие стране художественные сокровища уплывают в Америку; граждане только и ждут какого-либо предлога, чтобы разорвать на куски государственного служащего и тем ублажить свою уязвленную гордость. Американское посольство уже мучительно искало удовлетворительного со всех точек зрения выхода из создавшегося положения. Ждать от Вассара, что он вернет картину или уплатит штраф за контрабандный вывоз ее, не приходится. |
