– Я сдержал обещание, хотя вы выдали меня ХАДу, а затем пытались убить. Теперь вы нужны мне, и немедленно.

Вид долларов отчасти вернул Селиму Хану его самоуверенность.

– Что такое? Чего вам нужно? Не понимаю, о чем вы говорите.

– Мне нужно, чтобы вы проводили меня в ущелья Баграни вместе с вашими бойцами. Вы – мой заложник. Если мы доберемся туда, мы вырвемся на свободу. Оба. Если же нет...

Военный вождь вновь начал было хитрить:

– Но нужно время. Мы...

– Сейчас же! – прервал его Малко. – Представьте, что вы возвращаетесь к вашим соплеменникам в Джелалабад.

Селим Хан остановил на Малко оценивающий взгляд своих испещренных жилками глаз и проронил:

– Хорошо. Я одеваюсь...

В форме цвета хаки и с висящим на животе кольтом Селим Хан выглядел почти молодцевато. Малко ни на секунду не отводил от него дуло ручного пулемета. В ленте оставалось достаточно патронов, чтобы изрешетить его пулями вдоль и поперек. В доме стоял крик и детский плач, непрерывно ходили взад и вперед, брошенные жены, по обычаю, жалобно причитали. Только новая жена Зеба сияла от счастья: Селим Хан брал ее с собой. Малко чувствовал себя, как на иголках, – с минуты на минуту мог нагрянуть ХАД...

Наконец сборы кончились. Транспорт выстроился вереницей у ворот, – всего пять машин, в том числе штабной джип Селима Хана. Их сопровождало человек тридцать неряшливо одетых охранников. Малко заменил ручной пулемет "усовершенствованным" автоматом покойного Гульгулаба. Закутанного на афганский лад, нахлобучившего "паколь" и закрывшего низ лица шарфом, Малко трудно было бы признать теперь за иностранца. Словно бы невзначай, он держал свой автомат направленным в затылок Селима Хана. Вождь уже сообщил в резиденцию президента о своем отъезде из столицы, и там, похоже, встретили это известие не без облегчения.

Рядом с Малко жались две женщины в чадрах, Зеба и Биби Гур.

Небольшая походная колонна тронулась в путь. Высунув руку из дверцы джипа, Селим Хан двумя растопыренными пальцами знаменовал прохожим грядущую победу. Он обернулся и кинул прощальный взгляд на свой дом. Долог путь в Джелалабад! У кольцевого разворота их весело приветствовали танкисты Т-62. Малко стало легче дышать. Начало складывалось благополучно, и небеса обрели синеву.

Они мчались полным ходом по прямому, как стрела, уходящему вдаль шоссе. Полчаса езды. Минуя поворот к Пул-з-Шарки, Малко почувствовал, как у пего екнуло сердце. В трех километрах отсюда находился последний военный пост перед въездом в ущелья Баграни.

По обочинам дороги рассыпалась сотня солдат, поддерживаемых танками и противотанковыми установками. Один из солдат сделал знак остановиться. К джипу подошел офицер. Солдаты не оттащили игольчатую полосу, растянутую поперек шоссе.

Переговоры затягивались. Биби Гур перевела:

– Он не получал приказа. Со времени введения военного положения запрещено проезжать этот пост без пропуска, выписанного в штабе...

Селим Хаи начал выходить из себя. Малко слышал, как в задних машинах осторожно клацали затворами автоматов. Подъехал броневик, облепленный солдатами. Сразу за постом дорога поворачивала и шла но берегу реки, а там уже начиналась ничейная земля, где хозяевами положения были моджахеды. Спор становился все ожесточеннее... Вдруг офицер заставы отступил на шаг, расстегивая кобуру пистолета.

Но Селим Хан оказался проворнее: мигом выхватив кольт, он выстрелил прямо в лицо офицеру, так что фуражка отлетела метра на три.

Через какие-то доли секунды загремели выстрелы.

– Гони! – заорал Селим Хан водителю.

Джип рванулся с места. Обернувшие!.. Малко увидел, что один из солдат направил на них гранатомет РПГ-7.

Он не успел даже испугаться. Сверкнуло желтое пламя, грянул глухой взрыв, и ему показалось, что джип подкинуло в воздух.