|
Девочка с шёпотом и дрожью отказа отстранялась. Но мальчик становился всё настойчивее, и его горячий шёпот был нежен, умоляющ, убедителен… И вот уже лёгкий стон прорывался из полуоткрытых губ навстречу его губам, прожигающим её тело сквозь лёгкий свитерок… Потом по ночам болела голова, она не могла заснуть, вновь переживала свой страх, когда впервые ощутила упругие толчки его возбуждённого тела. Они стояли в полутёмном классе, Алька обнимал её одной рукой за плечи, вторую положил на талию… ниже, и вдруг крепко прижал. Она не сразу поняла, что с ним, замерла, но, вскрикнув, одним движением вырвалась, отбежала к окну.
Однажды он рассказал ей, что уже был один раз с женщиной. Это произошло минувшим летом, в крымском пансионате, где он отдыхал с родителями. Мать познакомилась и подружилась с молодой женщиной – отлично загоревшей длинноногой блондинкой. Наташа стала составлять им компанию на пляже, заплывать с хорошо плавающим Аликом далеко за буйки, ходить в кино со всем их семейством, а иногда только с Аликом, если родители хотели отдохнуть. Приятная их дружба длилась недолго: Наташа всего через неделю собралась уезжать. А в последний день позвала Алика к себе в номер, сказала: «Ты взрослый парень. Не пора ли мужчиною стать? Мне ты нравишься…» После этого алькиного признания он и Лариса три дня сидели на разных партах. У неё был задумчиво-отрешённый взгляд, его же глаза влажно блестели. Раз он не выдержал, в середине урока попросился выйти, а выскочивший вслед за ним Славка увидел, как Альберт плачет, склонившись над подоконником и повторяет обречено: «Дурак, дурак! Она не простит!» Но кончилось всё тем, что он, наклонившись над своей партой, дотянулся до её локтя и тихонько подсунул записку: «Я тебя люблю». Её глаза, остававшиеся сухими все эти дни, затянуло влажным туманом, щекам стало горячо, и Лариса поняла, что теперь она любит его даже сильнее. Ведь мысль о том, что он уже мужчина, что он знал взрослую женщину, лежал с ней в постели, и тело его, то самое тело, напор и толчки которого так её пугали, было обнажено и делало то, что ей представить так трудно!.. Эта мысль не только заставляла её страдать, не только вызывала отвращение – да, это так! – но и была странно притягательна и сладка. Воображение так и подталкивало представить себя на месте той женщины!.. Весной, в начале апреля, у Альберта был день рождения. Первому из их четвёрки ему исполнилось семнадцать. Пригласил он только Ларису, Таню и Славку. Впервые Лариса шла к нему домой. Она, конечно, знала об отце Альберта – заместителе директора машиностроительного завода, о матери – преподавательнице музыки, о старшем брате Леонарде – студенте актёрского факультета. Идти одной было ей страшновато, Татьяна тоже стеснялась. Вот они и встретились недалеко от алькиного дома, пошли вместе. Лариса подарила Альберту книгу Давида Вейса «Возвышенное и земное» – о жизни Моцарта. Купила втридорога на чёрном книжном рынке. Она боялась, что такая книга может оказаться в его домашней библиотеке. Но всё обошлось. У Грёминых и библиотеки-то не было: две полки разномастных книг. Так что подарок понравился. Нарядная красивая женщина несколько раз воскликнула: «Какое чудо! Какая ты умница, Ларочка!» Лариса зарделась: ей была очень приятна ласковая похвала его матери. Ведь ей так хотелось понравиться в этом доме. Альберт провёл девочек сначала в свою комнату, где уже сидел Славка и высокий франтоватый парень с весёлыми глазами, тонкими усиками и с гитарой в руках. – Мой брат Леонард! – торжественно представил его Алик. – Всерьёз прошу не принимать! На что тот ответил шикарным струнным аккордом, низко склонив кудрявую голову, и почти пропел: – Можно просто Лёнчик. Садитесь, девушки, не робейте! Через пять минут Лариса и Таня смеялись, слушая несколько фривольные куплеты, болтали. |
