В пути я размышлял над тем, что при порабощении девушки я не испытал никаких чувств — ни смятения, ни вины. Ни радости, ни удовлетворения. Просто работа, будто бы с вещью. Я усмехнулся: черствею на глазах! Но даже эта мысль не вызвала особых эмоций. Просто надо было сделать дело, не умерев самому и не дав умереть друзьям.

Становилось все тяжелее. Поселения, а следовательно, и нормальный ночлег, еда вообще перестали встречаться. Проводница сообщила, что начались земли бога… Лишь страшные, безлюдные храмы были там. Воины начали вяло роптать. Я их понимал: даже у меня эти места вызывали некую дрожь. Голые скалы, редкие, скрюченные деревья, узкая тропа. Несколько раз встречались подвесные мостики — большого труда стоило заставить лошадей пройти по ним… Повозку, естественно, пришлось оставить в одной из многочисленных пещерок. Я расстарался, нашел пару нужных духов и с помощью Ширры наложил заклятие морока, дабы никто не покусился на наши вещи.

Цель была близка, это чувствовали все. Особенно проводница, бог грозил ей расправой, но душа девушки была у меня. Мои же чувства сообщали о чьей-то могущественной нечеловеческой, но наполовину спящей воле… Не доброй и не злой, а просто холодной и чуждой. Как можно поклоняться такому богу? Нет, демону.

Но все эти размышления, тоскливые и бесполезные, были сметены в один миг. В тот день я почувствовал врага еще задолго до встречи с ним. Разумеется, Ширра сразу же усилил контроль над своими иллюзиями. Можно не сомневаться: морок, скрывавший нас, был на достойном уровне. Но что-то пошло не так.

Сначала подняла голову плененная проводница. В ее настроении отчетливо промелькнула какая-то радость, надежда — и тут же потухла. Я физически почувствовал ее взгляд на своем кинжале. Усмехнулся: да, девочка, ты моя, только моя… И никакие боги не имеют над тобой столько власти.

Я мотнул головой, какие-то слишком недобрые даже для меня мысли лезли в голову. Потом прислушался к эмоциям окружающих, попытался «прощупать» еще далекого врага. Оказалось, противники ехали с какой-то определенной целью, охваченные поразительной уверенностью.

— Тайсама, Киран! — коротко выкрикнул я. — Мне не нравится тот отряд…

— Какой отряд? — удивился воин.

— Скоро встретимся, — пояснила Тайсама. — Наш командир, — она насмешливо фыркнула, — забыл совсем, что далеко не все здесь умеют ощущать людей на расстоянии. Тем более на таком.

— Сама-то наверняка почуяла, — пожал я плечами. — Могла бы и предупредить.

— Смутно, — призналась девушка. — Кай, хватит мучить нашу проводницу! На ней же лица нет! Окаянный.

Я наспех состряпал удивленное лицо — и тут же услышал смешок со стороны моих товарищей: наверное, изумленный волк выглядел достаточно необычно. Отмахнувшись от этих взрослых детей, я насторожился: действительно, моя пленница совсем сникла, осела на землю. В душе ее боролись два чувства: желание свободы и чей-то приказ. Приказ лечь и умереть.

— Спящие боги! — выругался я.

Потусторонний мир принял меня быстро и легко. Наверное, для зрячего переход был бы более заметен: открывались новые чувства, в то время как привычные уходили на задний план. Проще говоря, мне было легко и привычно в мире нематериальном.