— Полагаю, раз Джинни тебя простила, то и я смогу. Возможно.

Норман вздохнул и слегка расслабился, но на его лице все еще виднелась тревога.

— Я страдал, — признался он. — Когда ты уехала, я подумал, что спустя столько лет совместной работы… ну, мне казалось логичным, что я выкуплю это кафе. Что именно я стану твоим преемником.

— Или же ты мог поехать со мной.

— Что? — Джинни зажала рот ладонью, потому что не собиралась больше вмешиваться, но, право слово, что?!

Норман моргнул, открыл рот, а потом закрыл его снова и наконец произнес:

— Дороти… я не понимаю.

Тетя Дот издала протяжный вздох:

— Конечно, не понимаешь. И это, наверное, наполовину моя вина. Но причина, по которой я не оставила тебе кафе, в том, что я надеялась — ты тоже уйдешь на пенсию. И мы… мы, возможно, могли бы… наконец…

Дот замолчала, когда Норман опустился на ближайший стул.

— Я н-не знал, — пролепетал он.

Дот вяло пожала плечами, вся злость покинула ее.

— Я же тебе не говорила.

Джинни всегда видела свою тетю исключительно уверенной в себе и сильной, шагающей по жизни с прямой спиной. Но сейчас, когда Дот смотрела через стол на мужчину, в которого, судя по всему, была влюблена уже много лет, она казалась робкой, даже взволнованной, и Джинни почувствовала, как у нее самой в животе затрепетали бабочки.

— Может, нам лучше уйти… — прошептал Логан, но Джинни отмахнулась:

— Тише.

Она ни за что не ушла бы в такой момент. Становилось все интереснее. Этот город и впрямь на нее повлиял.

Норман потянулся через стол и взял Дот за руки:

— Дороти, я уже много лет в тебя влюблен.

Дот всхлипнула, и Джинни пододвинула к ней салфетку. Она ни разу в жизни не видела, чтобы ее тетя плакала. Дот вытерла глаза и вновь вложила ладони в руки Нормана.

— Надо было сказать раньше, — призналась она. — Но, наверное, я боялась.

— Чего?

Она пожала плечами:

— Что ты не ответишь мне тем же.

Норман покачал головой:

— Такое попросту невозможно.

Джинни улыбнулась, даже когда Логан взял ее за руку под столом и попытался увести прочь, чтобы дать ее тете поговорить наедине.

На сей раз Джинни согласилась, и они вдвоем ушли за прилавок, откуда наблюдали, как Дот и Норман придвигались все ближе и ближе, пока тетя не опустила голову ему на плечо.

Джинни вздохнула.

— Представь, каково так долго любить кого-то и молчать об этом, — прошептала она.

— Могу представить, — ответил Логан, его голос был чуть грубее обычного, но она знала — это от чувств.

— Правда? Ты ведь признался мне в любви через месяц, — заметила она, прижавшись плечом к его надежному плечу.

Он издал тихий смешок:

— Знаю, но ты здорово облегчила мне задачу.

Джинни улыбнулась:

— В самом деле?

— Да. По тебе все было видно.

— Эй! — она игриво шлепнула его по руке. — По тебе тоже.

— Да что ты?

— Ничто так не говорит о любви, как установка новых замков.

— Правда?

— Да вообще все, в чем замешан ящик с инструментами. Чинить, мастерить — вот они, настоящие любовные признания.

— Ух ты. А я и не знал.

Джинни снова прильнула к нему:

— Ага.

— Я рад, что мы оба не скрывали своих чувств, — сказал он и вновь сосредоточил внимание на воссоединении Дот и Нормана.