|
Направление – с запада на восток. В зону попала огромная территория: от Лос-Анджелеса до Тайного Города. – Кумар прищурился на расчеты. – Эхо длилось девятнадцать секунд. Выявлены кратковременные сбои в работе Источника. Уверен, у людов и чудов то же самое. Сейчас все приходит в норму. Сеанс окончен. – Шестьдесят девять секунд, – задумчиво произнес Сантьяга- – Не забудьте о нарастании и спаде сигнала, – добавил Кумар. – Семь секунд до и семь секунд после. – Был всплеск? – Один, – подтвердил Тамир. – Координаты? Шас развел руками так, словно грозный собеседник мог видеть его огорчение: – Увы, комиссар, шум воронки глушил практически все. Мы даже не видели всплеск, то, что он был, рассчитал компьютер. – Один всплеск? – после короткой паузы уточнил Сантьяга. – Мы считаем – да. – Благодарю, – задумчиво произнес комиссар. – Пожалуйста, продолжайте расчеты. Постарайтесь, если получится, смоделировать процесс. Возможно, вы сможете определить координаты всплеска. – Разумеется, комиссар. – Кстати, мы правильно поняли? – зачем-то спросил Доминга. – Это прокол дальнего перехода? Черные глаза предсказателя не отрывались от белой воронки. – Да, вы все поняли правильно, – согласился Сантьяга. – Большая Дорога снова открыта. – Он помолчал. – Странники вернулись. * * * Москва, улица Марксистская, 17 марта, среда, 06.54 – Марксистская, – громко прочитал Фома название, нахмурился, задумчиво погладил бородку, словно припоминая, а затем его брови чуть приподнялись, демонстрируя легкое удивление. – Гм… Его еще читают? – Он перевел взгляд на прямую, словно арбалетный болт, улицу, по которой сновали редкие машины, и повторил: – Марксистская. Занятно… Что же, черт побери, у вас случилось? Если этот вопрос и был обращен к немногочисленным прохожим, то они на него никак не отреагировали. Слова повисли в воздухе, оставив Калеку наедине с его недоумением. Впрочем, живые серые глаза Фомы выдавали в нем человека предприимчивого, и не оставалось сомнений в том, что рано или поздно он сумеет удовлетворить свое любопытство. Пока же Калека, не обращая никакого внимания на косые взгляды, которыми москвичи награждали его развевающиеся на ветру кружева, вышел к мостовой и огляделся. С одной стороны Марксистской застыли в строю грязно-фиолетовые дома, между которыми затесалась сравнительно новая сероватая башня, выполненная с претензией на High-Tech. Противоположный берег улицы оккупировали низкорослые ящики, неказистые и лишенные даже намека на архитектурные излишества. Калека посмотрел на них с жалостью. – Кто догадался построить эту гадость в центре города? Унылость построек немного скрашивали опоясывающие первые этажи разноцветные вывески, одна из которых, зеленая и солидная, привлекла особое внимание Фомы. «Сбербанк». – Деньги, как я понимаю. – Калека почесал бровь. – Это любопытно. Фома окинул фасад банка оценивающим взглядом, усмехнулся и уже почти сделал шаг по направлению к центру сбережений, когда прямо рядом с ним резко остановился массивный автомобиль. – На кой пень тебе бабло, брателло? Мы же кемарить на хату едем! – Пиявка удивленно посмотрел на напарника. – Чего тормозим? – Я Гансу должен, – хмуро ответил Борщ. – Он в десять притащится. – А… Пиявка зевнул, скучающе проследил, как напарник направился к банкомату, а затем перевел взгляд на стоящего в двух шагах от машины черноволосого мужчину. – Клоун, блин! – Губы Пиявки презрительно скривились. Тонкий, хищный нос с маленькой горбинкой, черные усики, черная бородка… ну, это еще ладно, терпимо. |
