– За то, что придумал, как разместить огнестрел в дроне, – добавил Мазаев.

Платон и Арсений подошли к облицованному серой нержавейкой административному корпусу Бюро – узкому блочному пеналу двенадцати этажей высотой. Миновали рамку металлоискателя на входе под хмурый взгляд толстого человека в черной рубашке, сидящего в застекленной будке, – и тут же наткнулись на трех других. Ниишников отвели в закуток с узкой дверью, где их тщательно обыскали. Платона сфотографировали, отсканировали сетчатку, сняли отпечатки пальцев, взяли образцы ДНК и крови. Потом пришла строгая женщина в полицейской форме и заполнила пачку бумаг. Наконец вызывающий приступ клаустрофобии лифт, который спускался за ними целую вечность, отвез Девонского и Мазаева на шестой этаж.

Пройдя по слабо освещенному коридору с блеклыми стенами, они остановились у ощерившейся свежей монтажной пеной металлической двери с табличкой «Директор оперативно-распорядительной службы Департамента Наблюдения и Информирования Кронштадтского района Резник В. Р.». Мазаев потянул ручку на себя, и они оказались в провонявшем линолеумом офисном кабинете с портретом какого-то чиновника напротив входа. За большим раскладным столом расположились три человека.

Одного из них Платон узнал – это был его терапевт Борис.

Второй – невысокий, худощавый и безликий тип непонятного возраста – должно быть, Резник, раз сидит во главе стола в самом большом кресле и держит пульт от кондиционера. В шерстяном сером пиджаке и с такими же серо-стальными глазами, не моргающими, смотрящими в упор из-за стекол маленьких очков. Резник был Платону смутно знаком, значит, он с ним точно взаимодействовал раньше. Интересно, как?..

А вот третьего человека Девонский точно видел впервые. Жилистый и высокий казах с гетерохромией – один глаз карий, другой голубой, – чуть за пятьдесят, приятный, с острыми скулами, морщинками вокруг глаз и едва заметной ухмылкой.

Когда они вошли, предполагаемый Резник чересчур суетливо для высокого чина подскочил с кресла, стремительно подошел и начал трясти им руки и по-собачьи заглядывать в глаза. Неприятный тип, лезет слишком близко, нарушая личное пространство – от него отступаешь на шажок, а он снова подходит на тот же шажок. И голос высокий и дребезжащий, речь стремительная, настоящий тараторка:

– Платон, Сеня, приветствую. Наши блестящие умы, надежда и опора! «Яйцеголовые», как говорит… а вы все равно не помните. Меня зовут Резник Владимир Романович, я ваш огромный фанат, а в чем-то – духовный наставник и сенсей. Это Боря Вайнштейн, врачеватель Платона. А это – наш мистический Аркат Ли, заведующий кафедрой теологии и уфологии.

Платон стрельнул глазами в сторону Мазаева с немым вопросом: «Какой-какой кафедрой?!»

Арсений едва заметно пожал плечами, показывая, что впервые слышит о ней. Вообще, Мазаев, который всю экскурсию сыпал шутками и явно радовался обществу воскресшего Платона, в кабинете Резника как-то сдулся. А Резник словно не замечал Арсения и говорил только с Платоном:

– У нас тут большая проблема: горят сроки по разработке Маркетингового Шлюза Данных. Вы, наверное, не помните – что отдельная проблема, – но это проект для нашей правящей партии, для Союза Нерушимых. И лично для… – Резник указал пальцем на портрет на стене. – Вы, Платон Александрович, вели данный проект. А сейчас, к глубокому нашему прискорбию, не можете,