Потом ещё была комедия, когда правительство формировали. Сидим мы, значит, в самом что ни на есть Кремле, вокруг евроремонт и панели дубовые, а под дверь из коридора течёт кровища - лужи-то так и не убрали. Ребята из Белого Дома только-только прибыли - поняли, суки, что сейчас опоздают к шапочному разбору. Ну, я, значит, кулаком по столу: у нас тут революционная ситуация, никакие законы не действуют, как сейчас решим, так всё и будет. А на столе мой "калаш" лежит - типа, не забывайте, ребята, кто за вас всю грязную работу сделал, пока вы там в Белом Доме сидели и пёрнуть боялись...

Сначала-то я был министром обороны. Газеты, блядь, ещё издевались впервые, дескать, в русской истории на таком месте лейтенант оказался. Соратнички тоже нервничали - то погоны генеральские в морду тыкали, то, наоборот, советовали штатским заделаться - только, грят, не срами кресло. Но я ни в какую. Был я, дескать, лейтёхой, им и останусь. Хотя, чего уж там, очень хотелось мне в старшие по званию... Но чую - не тот случай. Зато народу понравилось, - а, значит, рейтинг мой начал потихонечку подрастать.

Конечно, были всякие сложности. На людях демократические приказы подписывать по поводу армии, а всякими хитростями сохранять боеспособные части, консервировать военные заводы, ну и так далее. Потом вышел в премьеры, когда Хазбулатов ласты склеил. Я тут, кстати, не при чём был: ну не поладили они с Руцким, так уж вышло. Мне же потом пришлось всё дело заминать, чтобы, не дай Бог, чего не выплыло. Хотя разговорчиков, конечно, было много, и в прессе тоже. Тут мне, значит, доверили и это - со средствами информации работать. Чтобы, значит, они в своей свободе слова меру знали, и говном мазать демократическое правительство не очень уж старались. А я что - я служу, дело делаю, ну и потихонечку английский учу в виде хобби. Авось, потом пригодится.

Ну, и, конечно, своих людей на всякие стратегические места начал ставить. Потихоньку-полегоньку так, безо всякого нажима. До поры до времени никто и не дёргался - типа, рычаги всё равно у нас. Дедок тот давешний, правда, оказался всех умнее: от постов и должностей сразу отказался, а где-то через год вообще съехал из Москвы нахрен. Я сначала думал, он за границу умотает - нет, затворился у себя на даче под Питером, и затих. Вроде как книгу писать собрался. Я на всякий случай распорядился за ним приглядывать, на предмет всяких посторонних контактов, но не плотно: вреда от него вроде бы никакого не обещалось.

Ну, значит, в девяноста третьем всё и встало на свои места. Собственно, никакого переворота и не было. Просто президент Руцкой скоропостижно скончался, а его законный преемник Ельцин вдруг решил сесть мэром на Москву, а на федеральный уровень больше не лезть. Возник небольшой такой конституционный кризис, который мы успешно преодолели с помощью "Альфы" и двух полков ВДВ. Ну, конечно, газеты попиздили немножко про "российского Пиночета" - так на то они и газеты. Я на них зла не держал, а Третьякову из "Независимой" потом даже орден дал за заслуги: меня он, правда, не любил очень конкретно, но в деловых вопросах с ним договориться было можно вполне.

В экономике у нас дела пошли неплохо. Порядок навели, факт. Я, слава Богу, помнил, как сам в бизнесе крутился, как от налогов уходил, какие схемы были, то-сё. Ну и мужиков толковых подобрал, на хозяйство поставил. В общем, дали мы в девяноста седьмом тридцать два процента роста вэ-вэ-пе, и всё Мировое Сообщество тихо припухло от такого рекорда Гиннесса.

С другими делами тоже наметились просветы в тоннеле. Конечно, в девяноста четвёртом были у нас всякие сложности на Кавказе.