Он шагнул вперед — и упал. Что-то не в порядке с ногой. Зеб ухватился за камень и сумел на мгновение подняться. Гант, казалось, исчез.

Нет… вот он, левее.

Зеб Ролингз с усилием повернулся, услышал, как рядом с ним расплющилась о скалу пуля, поднял револьвер и нажал на спусковой крючок. Револьвер подпрыгнул у него в руке, но он увидел, как на рубашке у Ганта расцвел красный цветок.

Зеб, хромая, сделал еще шаг вперед и снова вскинул револьвер.

Гант исчез среди камней, не дальше чем в двадцати футах от него. Зеб снова двинулся вперед, и тут все как будто полыхнуло перед ним ярким горячим светом, и он упал вперед, ударившись о песок приоткрытым ртом.

Он попытался закрыть рот, но во рту было полно песка. Он стиснул револьвер покрепче и перекатился на спину, выплевывая песок. Палящее солнце било в лицо, в глаза.

И вдруг над ним выросла темная фигура. Это был Чарли Гант, окровавленный, дикий, безумный… но он стоял на ногах.

Он посмотрел на Ролингза сверху внизу и в глазах у него появился странный огонек.

— Не повезло, — пробормотал он. — Всегда тебе со мной не везло. Каждый раз…

Его слова умолкли, и Зеб Ролингз чудовищным усилием сумел приподнять правую руку, когда Гант начал наводить на него револьвер.

Ролингз повернул ствол вверх и выстрелил… еще раз, еще, еще…

Он чувствовал, как подпрыгивает револьвер в руке, хотя не слышал выстрелов, потому что в ушах стоял страшный рев. Он ощутил, как что-то свалилось на него, а потом в револьвере кончились патроны, и его как будто придавила к земле страшная тяжесть.

Он слышал, как кто-то спросил:

— Он мертвый?

А кто-то другой ответил:

— Не знаю… но Чарли Гант уж точно мертвый.

Сошли вниз тетя Лилит и Джули, обе в элегантных дорожных костюмах — тетя Лилит в сером, скроенном на заказ, а Джули в чем-то, перешитом из нарядов Лилит. Зеб смотрел на них с восхищением. Двух таких красивых женщин вместе ни один человек в жизни не видел.

Джули шагнула в сторону и придержала двери перед Стовером, который нес на спине сундук тети Лил. Он осторожно опустил сундук на дно фургона и продвинул на нужное место, а потом пошел обратно за остальным багажом. Да, тетя Лил была далеко не девочка, но мужчины все еще из кожи вон лезли, чтобы сделать для нее что-нибудь приятное.

— Спасибо, Стовер, — сказал Зеб. — Очень любезно с твоей стороны, что ты помог.

— Если б ты попробовал сам управиться с этим сундуком, — сказал Стовер, — так у тебя, небось, снова раны открылись.

— А почему мы уезжаем так рано, па? — спросил Лайнус.

— У нас впереди дальняя дорога, Лайнус, но нам предстоит самое лучшее путешествие, какое человеку доводится совершить в жизни.

— Как это?

— Ну, ведь мы же едем домой! Если бы ты жил без дома столько, сколько я, сынок, ты бы знал, какая музыка звучит в этом слове.

Зеб помог взобраться на сиденье фургона Джули, потом Лилит. Мальчики залезли сзади и устроились вместе с сестренкой тут же за сиденьем, на кучке сена, накрытой одеялами.

Зеб не сразу решился подняться в фургон, и Джули постаралась этого не заметить. Раны выкачали из него всю силу, он сейчас был куда слабее, чем хотел бы показать… но когда они окажутся на ранчо, где полно солнца, свежего воздуха и коричневых бобов, он быстро оправится.

Зеб тронул лошадь и повернул фургон к выезду на улицу.

Стовер поднял шляпу.

— Счастливо, ребята! Буду ехать через ваши края — обязательно загляну.

— Обязательно, — сказала Джули.

Фургон прокатился вниз по пыльной улице, мимо спящих домов, а потом выехал на дорогу из города, проложенную по склону длинной двойной петлей.