Тогда же Сталин в своём письме Д. Бедному (в ответ на его покаянное письмо) отметил, что пролетарский поэт не должен «возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что „лень“ и стремление „сидеть на печке“ является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит — и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими». «Нет, высокочтимый т. Демьян, — писал Сталин поэту, — это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата…»

Казалось бы, этот публичный спор должен был показать обществу, какая политика отныне станет доминирующей — патриотическая. Однако этого не произошло. И в течение последующих трёх лет противниками этой политики было совершено немало действий, направленных против русской истории и культуры. Вот как об этом пишет историк А. Вдовин: «Историки школы М. Покровского (именно по его учебнику советские дети учили историю России. — Ф.Р.) упраздняли определение „отечественная“ из названия войны 1812 года. „Отечественная“ война, писала М.В. Нечкина в начале 30-х годов, это „русское националистическое название войны“. В переводе с „националистического“ в данном случае оказывалось, что никакого нашествия Наполеона на Россию не было — „войну затеяли русские помещики“. Поражение французской армии объявлялось случайностью, и с сожалением отмечалось, что „грандиозность задуманного Наполеоном плана превосходила возможности того времени“. Никакого подъёма патриотического духа в России, естественно, не обнаруживалось, просто „вооружённые чем попало крестьяне“ защищали от французов своё имущество… При таком изображении русской истории герои „грозы 12-го года“ (М.И. Кутузов, П.И. Багратион, атаман М.И. Платов), как и подлинные патриоты — участники других войн (генерал М.Д. Скобелев, адмирал П.С. Нахимов), не должны были заслуживать у „настоящих советских патриотов“ доброй памяти. Ну а о гордости за принадлежность вместе с ними к одной и той же нации не могло быть и речи. Из „двух наций в одной нации“ эти герои принадлежали как раз к той, которая подлежала уничтожению и забвению.

Для достижения этой цели в 20-е годы и в начале 30-х было, к сожалению, сделано немало. В фундамент для компрессоров были превращены могилы героев Куликовской битвы Александра Пересвета и Родиона Осляби. Останки организатора и героя национально-освободительной борьбы русского народа Кузьмы Минина взорваны вместе с храмом в Нижегородском кремле, а на том месте сооружено здание обкома партии. Мрамор надгробия с места захоронения другого народного героя, князя Дмитрия Пожарского, в Спасо-Евфимиевском монастыре в Суздале пошёл на фонтан одной из дач. Сам этот монастырь, как и многие другие, был превращён вначале в тюрьму, потом в колонию для малолетних преступников. Поэт Иван Молчанов радостно оповещал читателей:

25 апреля 1932 года в Наркомпросе постановили передать „Металлому“ памятник Н.Н. Раевскому на Бородинском поле ввиду того, что он „не имеет историко-художественного значения“. В Ленинграде была перелита на металл Колонна Славы, сложенная из 140 стволов трофейных пушек, установленная в честь победы под Плевной в Русско-турецкой войне. Стены монастыря, возведённого на Бородинском поле, на месте гибели героя Отечественной войны 1812 года генерал-майора А.А. Тучкова, „украшала“ (т.е. оскверняла) огромных размеров надпись: „Довольно хранить остатки рабского прошлого“.

Колоссальный ущерб памятникам архитектуры был нанесён в результате антирелигиозной борьбы… К концу открытой войны пролетарского государства с Православной церковью в России из 80 тысяч православных храмов сохранились лишь 19 тысяч.