Очень важно убедить мнительного, занятого самоедством школяра, что мы не оправдываем его, но признаем свою часть вины в случившемся, и потому не накажем его ни за какую плохую оценку. Однако нам бы хотелось, конечно, чтобы она была как можно лучшей. По этой причине мы просим его (нужно действительно попросить – в том числе с использованием слова «пожалуйста»), если он считает это возможным, подучить, «собраться» и сдать экзамен как можно лучше.

После фазы взаимных извинений и признания своей вины следует перейти к следующей фазе.

Необходимо поговорить более предметно о том, чем мы со своей стороны можем помочь, и заверить в том, что мы обязательно сделаем все, чтоб в наших силах. При этом нужно задать несколько наводящих вопросов, так как едва ли ребенок ответит на это общее предложение достаточно конкретными тезисами, и его следует подтолкнуть к нужной мысли.

В частности, нам наверняка тотчас придет на ум, что нужно составить план и расписание самостоятельных занятий по повторению пройденного. Однако не нужно при этом заявлять: «Я составлю тебе план и график в две минуты. Будешь начинать в шесть утра, а заканчивать – в пять вечера, потому что кто рано встает, тому бог дает!»

Отныне и впредь нам следует спрашивать, как бы сам ребенок хотел изучать необходимый для сдачи экзамена материал, как он видит свою подготовку, намерен ли он вообще предпринимать в этот период какие-то особые меры. Но поскольку очевидно, что сам он видит их достаточно смутно, предлагать, на самом деле, придется только нам.

И делать это теперь придется в форме вопросов, с элементами обсуждения – это довольно невинная и распространенная в мире взрослых «дипломатическая» хитрость. Например, предложим составить для начала план действий: подсчитаем на ходу, в уме и тут же озвучим, сколько тем ему примерно нужно повторить в день с учетом оставшегося количества времени. Точно так же обсудим тему графика работы – по возможности, совпадающего с его обычными пиками активности, с учетом времени пробуждения, приема пищи и др. Если ребенок захочет внести несущественные коррективы, нужно это ему позволить.

Естественно, мы сильно рискуем услышать в ответ лукавое «Зачем мне готовиться, я и так все знаю!» или столкнуться с молчанием, означающим «Не знаю я, нужен ли мне план, и какой!». В таком случае не следует возвращаться к прежнему командно-приказному тону. Разумнее заметить:

«Если кто-то ничего не делает и не соби-рается делать, он ничего и не получит.

Выходит, ты сказал пять минут назад, что хотел бы сдать экзамен, просто так, не подумав? Если не хочешь – так и скажи, мы уже обещали, что не будем тебя ругать! Но если действительно хочешь, пора действовать, ведь время идет!»

Это напомнит ребенку о минуте откровенности, имевшей место недавно, когда мы взаимно извинялись за накопившиеся недоразумения, давали друг другу обещания… Не нужно слишком связывать ребенка этими сказанными в порыве чувств словами – следует лишь напомнить ему о них и о том, что для исполнения всякого желания, если оно есть, нужно сперва что-то сделать, чтобы оно исполнилось. Кроме того, ребенку в этих обстоятельствах будет полезно обдумать еще одну мысль.

Если он будет повторять выученное хаотично, когда придется, то не просто не успеет и половины – он сделает массу лишнего и потратит в результате на подготовку втрое больше времени, чем требовалось на самом деле, но ничего толком не запомнит.

• Ребенку, растерявшему уверенность в себе в процессе учебы, будет нелегко восстановить хотя бы ее часть, хотя бы на время, и это будет дополнительно нервировать его, сбивать с толку.