|
«…В тридцать шесть лет я опустился до самого низшего предела своей витальности», – записал Ницше, бросивший профессуру по состоянию здоровья. Камю к профессуре даже не приблизился – тоже по состоянию здоровья. Глядя на портрет, Камю черпал из него энергию, с ним он вел безмолвные беседы. Проникая в образ мышления гения, Камю подражал ему в преодолении немощного состояния. Срок пребывания великих предшественников на Земле наверняка становился для него значимым. Минуло 40 лет – он прошел возраст ухода Кафки. Мелькнуло 44 – он смог оттолкнуться от возраста Ницше (сошедшего с ума – фактически, умершего). Кто мог оказаться следующим? Вероятно, были и другие известные имена, на которые опирался смертельно больной и все такой же неугомонный Альбер Камю. Но возможно, следующим он считал себя самого.
И кроме того, как никто другой, Камю знал, что на самом деле означают слова самого противоречивого из мыслителей цивилизации: «Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, канат над пропастью». Сам он добровольно проходил именно такой путь. Всю жизнь Альбер Камю балансировал между теоретической мудростью и сомнительной практикой жизни. Он то погружал себя в бездну испытаний, то, набравшись впечатлений, провозглашал период синтеза бытия и созидания. Первое обостряло болезнь, второе отодвигало ее. Смерть неуклонно приближалась, но творчество позволяло забывать о ней. А это важный элемент выживания, ведь страх смерти порождает нестерпимо мучительную зону напряженности и поражения психики. И конечно же приближает момент кончины. Творчество же способно вечно воскрешать даже смертельно больного человека – это постулат, который позволял Альберу Камю держаться на плаву, находиться в строю живых и борющихся. «Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена». Как и все философы, достигшие просветления, Альбер Камю отвергал абсолютное добро и абсолютное зло. Но, сам того не замечая, он своей жизнью утвердил одну примечательную идею: движение к знаниям и развитие собственного сознания есть та сила, которая связывает человека и его судьбу.
Об этой недюжинной личности пишут много и сочно, нередко перемешивая элементы мистики и Божьего промысла. Предпочитают в деталях разбирать, как при помощи сенсоров полностью парализованному человеку удается общаться с миром и непрестанно изумлять современников. Действительно, заявления и действия Стивена Хокинга, всемирно известного британца, влиятельного астрофизика, периодически будоражат современников – от просто любопытствующих до маститых интеллектуалов. Он стал неотъемлемой частью цивилизации и, похоже, заслуженно назван «Эйнштейном наших дней». А в начале XXI века английские юноши в возрасте от 16 до 18 лет назвали именитого ученого одним из трех самых уважаемых современников. Однако не будем рассуждать о его вкладе в физику. Нас интересует другой аспект жизни Стивена Хокинга, который, возможно, более значим для человечества, чем все его научные открытия и сногсшибательные идеи. А именно то, как вопреки пессимистическим прогнозам, «гениальный физик в инвалидном кресле» сумел перешагнуть 70-летний рубеж, хотя должен был оставить мир живых к 25 годам. Чтобы понять, как это случилось, попробуем проследить жизненную стратегию и философию одного из самых стойких людей нашей цивилизации. Стивен Хокинг рос обычным, пожалуй, ничем не примечательным юношей. Но в первой половине 60-х годов ХХ века светила медицины поставили неискушенному молодому парню ужасающий диагноз: амиотрофический латеральный склероз. Суть этой неизлечимой болезни заключается в постепенной потере контроля над опорно-двигательным аппаратом, атрофии разных групп мышц и неминуемом параличе. Хокингу отмерили два с половиной года жизни – врачи взяли тем самым на себя функцию могильщиков. |
