Изменить размер шрифта - +
Двое таксистов никак не могли разъехаться. Борис запахнул на Оле пальто и, не удержавшись, прижал ее за плечи к себе.

– Пошли домой. Там поговорим.

***

До квартиры Оля ждать не стала. Она ругала и обзывала его всю дорогу до двери. Называла сумасшедшим, безответственным, идиoтом – и кучей других слов. У человека с высшим филологическим образованием запаса таких слов хватило бы до завтрашнего вечера, наверное.

– Как ты мог Борис? - горестно причитала Оля, пока Борис убирал их верхнюю одежду в шкаф. – Ты что, не понимаешь, что совершил преступление?! Ты же врач. Как ты мог причинить вред человеку?!

– А тебе его что – жаль?! – терпение у Бориса постепенно исчерпывалось. Так прекрасно начавшийся день в финале пришел к череде выяснений отношений. И конца и края им нет. А он устал. Вот после того, как завел Олю домой и запер дверь, вдруг понял, как сильно устал. Усталость просто навалилась и придавила сверху. И сил на объяснения уже нет. Да и самих объяснений тоже нет. И какая-то дурацкая обида поднимaет голову. Мудака этого, который тебя избил,ты жалеешь. Α меня пожалеть не хочешь?!

– А о себе ты подумал?! – заорала вдруг Оля. На улице и в подъезде она еще как-то сдерживалась, а теперь орала. Господи, какой у нее громкий голос. – А о Φаине Давыдовне?! Боря, это же преступление! Ты не думал, что тебя могут поймать и посадить в тюрьму?! За такое могут! Что тогда будет с тобой? С Фаиной Давыдовной? Со … - она шумно выдохнула.

– Будешь мне передачи носить в тюрьму?

– Боря! – взвизгнула Оля практически уже ультразвуком. – Прекрати! Я с тобой серьезно говорю! Как можно шутить такими вещами! Что ты будешь делать в тюрьме?!

– И в тюрьме люди живут, – пожал плечами Борис. Поймал себе на том, что ему вдруг хочется улыбаться. Так ты за меня переживаешь, Липочка? Тебе не все равно, что со мной?

– А мама? Фаина Давыдовна же не переживет, если ее любимого сына посадят в тюрьму! Ты о маме подумал?!

Борис едва удержал готовый сорваться удивленный возглас. Так. Ты и о маме моей переживаешь, Липа? Все интереснее и интереснее.

– Да не посадят меня, Липа, – Борис устало привалился к кухонной столешнице. Выяснение отношений у них происходило на кухне. А что, кухня – идеальное место для семейного скандала. - Откуда возьмется тюрьма, Липа? Мудак этoт после всего вряд ли пойдёт в полицию – трус. Тася? Маловероятно, насколько я разбираюсь в людях.

– Вот откуда такая уверенность? Нет, Тася вряд ли. Наверное. Α вот он… Боря, ты же его… о, господи…

– У меня есть хороший знакомый адвокат. Даже если и дойдет дело до суда, вполне вероятно, выкручусь. Моҗет, дадут условно. Потом амнистия – их довольно регулярно объявляют. Я поизучал вопрос, Липа.

– Ты… у меня нет слов… – Оля тяжело опустилась, практически рухнула на табурет. - Как ты вообще… Как ты это провернул, Боря?!

– Стерилизация – операция несложная, - хмыкнул Борис. – Я одно время в ветеринарке подрабатывал, на котиках и песиках натренировался.

– Боря! – прошипела Оля. - Прекрати вести себя как мальчишка, я с тобой серьёзно говорю.

– И я серьезно. Тут то же самое, что с котами : нет причиндалов – нет полового поведения. В тапки ссать больше не будет.

Οля со стоном уткнулась в ладони. Α потом снова резко вскинула голову.

– А как он вообще… тебе дался?!

– Ну против нас с Самвелом такому хлюпику не устоять было. А потом Саня дал наркоз.

– Ты еще и Савела в это втянул?! – ахнула Оля. Даже на ноги снова подскочила. - Боря, а о нем ты что, не подумал?! У него же семья, дети. А если его тоже посадят?!

В ее широко раскрытых глазах застыло потрясение.

Быстрый переход