Я вскинула глаза на Александра Васильевича. Он пристально смотрел на меня.

Нахмурившись, я подала старичку другую колоду.

— Перетасуйте-ка, — попросила я.

Его руки принялись споро мешать карты, а сам он с видимым безразличием спросил:

— Машенька, голубушка, а что вы уже увидели?

— Надо уточнить, — задумчиво сказала я и взяла у него колоду.

Прикрыв глаза, я принялась за раскладку на тринадцать. Не глядя вытаскивала карты, выкладывала их полукругом, после чего отложила колоду и принялась анализировать картинку.

— Что-то видите? — нервно спросил дед.

— Вижу, — спокойно ответила я. — С сыном вашим вы расстались пятнадцать минут назад, он вас сюда и привез, и ждет на машине неподалеку. Оплатите мне сеанс и убирайтесь на все четыре стороны. Нормальную вы мне сказку рассказали, браво. Я даже поверила.

Дед набычился:

— Да с чего это ты так решила? Я к тебе как к человеку пришел, погадать, а ты мне такое говоришь!

Переход на «ты» меня добил.

— Еще раз говорю — оплатите сеанс и уходите! — железным голосом велела я.

— Погодите, — дед снова перешел на вы, обмахнул платком лоб и продолжил: — У меня к вам деловое предложение. Это, так сказать, была проверка…

А вот этого ему говорить не следовало. Знал бы он, сколько идиотов видели эти стены, которые хохмы ради приходили сюда. Чтобы унизить меня в моем же доме. Чтобы посмеяться…

— Никаких предложений, дедушка, — холодно сказала я. — И говорите спасибо, что я сегодня в хорошем настроении. Раньше я за такие сказки наказывала.

— Да что ты можешь? — запальчиво крикнул дед.

— За такие сказки у меня наказание одно, — не обращая на него внимания, продолжила я. — Я их реальностью делаю. Придет ко мне такой шутник, пожалуется на несуществующие болячки, и заранее радуется — ах, как я над ведьмой-то посмеюсь! Ужо я ее проучу, как людей дурить. А то не знает, как мне все это тяжело дается. И уносит тогда сказочник все, чего он себе нажелал. Вы, я так понимаю, хотите сына лишиться?

Дед посмотрел на меня изумленными глазами, после чего сменил тему. Он покраснел от гнева и закричал:

— Тогда я платить не стану! За что платить?

— За гадание, — терпеливо объяснила я. — Сто долларов. Я ведь вам всю правду сказала, так что деньги — заработала.

— Шарлатанка!!! — заверещал он, схватил шляпу и ринулся на выход.

Я б его выпустила. Неприятен он мне был, мараться не хотелось. Да вот незадача — Баксюша мой сегодня был здорово не в духе. То ли соседская кошка ему отказала в любви и ласке, а скорее всего — я забыла подсыпать ему в лоток свежих долларов — но он встал на пороге комнаты, взревел дурниной и выгнулся дугой, встопорщив смоляную шерстку.

— Брысь! — запальчиво крикнул ему Александр Васильевич.

Бакс в ответ так рыкнул, да так полыхнул яростным взглядом, что я и сама забоялась. Волкодав, не меньше!

— Убери кота, шалава! — тоненько завизжал старик.

Я переглянулась с Баксом и твердо заявила:

— Двести долларов!

— Че-его???

— Сто за гадание, и сто — за шалаву, — невозмутимо пояснила я ему. — С котом договариваться сам будешь, он баксы тоже любит.

— Да я тебя! — дедок ринулся на меня, но я была наготове и махнула в него ладонью с заготовленным заклинанием фриза.

Дедок застыл посреди комнаты как памятник самому себе, Бакс его обнюхал и презрительно задрал заднюю лапку.