— Мне не нужна твоя смерть, — скривилась она. — Но ты должен наказать себя. Продемонстрировать свою верность, — злобно усмехнулось. — Ухо.

— Что?

— Я. Сказала. Ухо. — Лотос с нажимом произнесла каждое слово.

Ясуши шагнул к столу и взялся за танто. Руки дрожали, пальцы не слушались, но ему всё же удалось освободить кинжал от ножен. Острое одностороннее лезвие блеснуло в лучах полуденного солнца. В груди не хватало воздуха. Дыхание сбилось от осознания того, что должно произойти. Но по-другому и не получится. Либо он сделает то, что приказала Лотос, либо… об этом лучше не думать.

Вскинув голову и одарив госпожу взглядом, полным решимости, Ясуши схватился одной рукой за краешек уха, оттянул его и приложил лезвие. Женщина внимательно следила за каждым его действием, не переставая оставаться хладнокровной стервой.

Всего лишь одно резкое движение, и острая боль пронзила тело секретаря. Захотело закричать, броситься на эту наглую сучку и вытолкнуть в окно, разнести кабинет и всё, что ему так осточертело. Но вместо этого он рухнул на колени, зажимая окровавленный обрубок. Танто, звякнув, упал на пол, а Ясуши, одной рукой держась за рану, второй протянул отрезанное ухо.

— Отлично, — процедила Лотос, подойдя к трясущемуся подчинённому и забрав «дар». — Минь! — повернулась ко второй женщине, которая вздрогнула от крика. — Помоги ему. И пришли сюда чистильщиков, пусть уберутся.

— Да, госпожа, — китаянка кое-как подобралась к Ясуши на ватных ногах.

— Ну же, соберись, тряпка! — воскликнула Лотос с презрением глядя на ту. — Да что с вами такое? Хотите потерять своё место?!

— Нет, госпожа, — поклонилась Минь. — Прошу нас простить.

— Уже думаю, стоит ли, — хмыкнула та. — Но хорошо. У меня будет для вас задание. Всё-таки Изаму следует проучить за то, что рассказал всё детективу, — гневно посмотрела на китаянку. — Приведи его в порядок и возвращайтесь ко мне. У вас двадцать минут.