– А Кейти Садингтон сын барона приглашал танцевать два раза, – продолжала Симона. – Ее мать на седьмом небе. Подумать только, барон! А Садингтоны еле наскребли на уголь для печей. Это будет перо в шляпе миссис Садингтон и, возможно, крыша над головой. Я о нем невысокого мнения – у него нет подбородка, а грудь такая впалая, как будто в детстве его туда лягнула лошадь. Учитывая внешний вид Кейти, их дети будут уродами, бедняжки. Но когда его отец умрет, он станет бароном, а они оба без ума друг от друга. Нет, самым красивым мужчиной на балу был герцог Александр. Все матери толкали своих дочерей к нему, а он не обращал на них внимания, на бедняжек. Но ты с ним танцевала, Миган! Скажи, он вблизи такой же красивый, как издали?

Миган чуть не подавилась куском тоста, запила его шоколадом и ответила:

– Да, он красивый.

Она вспомнила мощную руку на своей талии, когда он кружил ее в вальсе. Такая же сила исходила от него, когда он ее целовал. Этот человек ничего не делает наполовину – и танцует, и занимается любовью с той же страстью.

Симона продолжала трещать.

– Боже, какая удача – моя падчерица танцевала с нвенгарийским герцогом! Больше ни одной леди он не оказал внимания. Амбициозные мамочки напрасно пыхтели, потому что он уехал домой с леди Анастасией. Она красивая, разумная женщина и космополитка. Я слышала, они совершенно бесстыдно обнимались на верхнем этаже. Но они же иностранцы. – Она снисходительно махнула рукой.

Миган закашлялась, обрызгав крошками белую скатерть. Майкл опустил газету и заботливо посмотрел на дочь.

– Робертс, – сказал он вошедшему лакею, – подай мисс Миган стакан воды.

Робертс грохнул поднос о стол, толкнув горшочек со сметаной, и выбежал из комнаты. Симона стучала Миган по спине, Майкл спасал сметану. Симона причитала:

– Бедненькая, неудивительно, что ты вчера разболелась. В зале была ужасная давка, жара. Как еще мы все не попадали в обморок.

Робертс принес стакан, налитый до краев, протянул Миган и в спешке облил ей юбку. Миган выпила и проглотила наконец сухой тост. В глазах у нее стояли слезы.

– Все в порядке, – сумела сказать она. – Папа, можно, я уйду?

– Разумеется. – Майкл встал и помог ей выйти из-за стола. – Ты в порядке, милая?

Миган была далеко не в порядке, но если она позволит отцу участливо обнять себя, то сломается и выложит всю историю. Этого нельзя допустить. Майкл – любящий, заботливый отец, ей будет нестерпимо видеть разочарование в его глазах, когда он узнает, что его дочь – вертихвостка. Она знала, что рано или поздно придется взглянуть правде в лицо, но сейчас все еще было слишком болезненно.

– Буду в порядке. Полежу немного и встану свежа, как дождик.

Симона ей не поверила. Охваченная внезапной заботой, она вместе с Майклом пошла ее провожать.

Когда они вышли в прихожую, Робертс кинулся открывать входную дверь – кто-то постучал. Он впустил в дом холодный мартовский воздух и чуть не споткнулся под тяжестью двух огромных корзин с цветами. Парниковых роз и пионов было так много, что за ними не стало видно Робертса.

Симона схватилась за грудь.

– Боже, Боже! Миган, ты завоевала привязанность очень щедрого джентльмена.

– Куда поставить, мэм? – невнятно сказал Робертс, просунув лицо сквозь цветы.

– Туда. – Симона показала на стол в центре гостиной, и Робертс поковылял, обливаясь потом.

– Нет, к окну, чтобы все видели, – передумала Симона. – Ну что ты копаешься?

– Сейчас, мэм. – Слуга засеменил по комнате – оранжерея на ножках, – чтобы сгрузить корзины на маленький столик у окна.