– Ты знаешь, зачем, – проговорил я, стараясь успокоиться. – Верни. Ты не имеешь права копаться в моих вещах…

И тут я осознал. То странное ощущение, которое сковало меня прошлой ночью. Они заходили в мою комнату. Шейн нашел маленький деревянный сундучок, в котором лежало несколько памятных вещей: корешки бейсбольных билетов, мой любимый кусочек мрамора из детства.

И эта записка.

Я всегда держал сундук запертым. Как ему удалось открыть?..

Мерзкая улыбка появилась на лице Шейна, когда он размахивал запиской передо мной. На безопасном расстоянии.

– А что ты мне за это дашь?

«Не сломаю твой нос», – хотелось ответить мне.

– Ничего. Она моя, Шейн. Отдай сейчас же.

– Мы опоздаем в школу, – сдавленно произнес Гаррет.

Шейн поднял другую руку, в которой оказалась маленькая зеленая зажигалка. Дыхание перехватило, и я ощутил, как напрягаются мышцы.

– Даже не думай…

– О, теперь я привлек твое внимание? – нервно усмехнулся Шейн. Его руки дрожали, и он медленно придвинулся ближе к Мерлу. – Я повторю еще раз. Что я получу взамен?

Он щелкнул по колесику зажигалки большим пальцем, высекая искру.

Внутри все перевернулось.

– Чего ты хочешь?

– Жду твоих предложений.

– Хватит, Шейн, – сказал Гаррет, – верни записку.

– Заткнись, Гаррет. – Шейн не сводил с меня глаз. – Ну?

– Моя зарплата. За две недели, – ответил я, ненавидя себя за эти слова, но записка была важнее. – Три, – добавил, когда Шейн покачал головой.

– Я передумал, – заявил он, нарочито пожимая плечами. – В конце концов, мне ничего не нужно. И Гаррет прав: мы опоздаем в школу.

На полсекунды во мне вспыхнула надежда… пока Шейн не щелкнул зажигалкой. Пламя взметнулось вверх и лизнуло уголок бумаги, который сразу же почернел и сжался.

– Нет!

Я рванулся вперед, сосредоточившись на записке, и врезался в Мерла. Тот ударил меня кулаком в живот. Я ахнул и согнулся пополам, продолжая тянуться к руке Шейна. Словно в замедленной съемке я наблюдал, как пламя пожирает бумагу, безжалостно уничтожая написанное.

«Позаботьтесь…»

– Нет! Ты гребаный ублюдок! Остановись! – кричал я, вырываясь из рук Мерла.

Я ударил его локтем в челюсть, отчаянно пытаясь дотянуться до записки, но было уже слишком поздно. Шейну пришлось выбросить то, что осталось, прежде чем пламя коснулось его пальцев. Я перестал бороться. Мерл заехал мне локтем по спине. Боль пронзила правую лопатку, и я упал на четвереньки рядом с обугленной бумагой. Мерл затоптал остатки пепла, отправляя все в небытие.

Я смотрел на оставшееся пятно.

– Зачем? – прохрипел я.

– Ты слишком стар для этого детского дерьма, – заявил Шейн, когда они с Мерлом направились в гараж и забрались в свой пикап. – Повзрослей, фрик. Твои ненормальные родители не хотели тебя. Смирись с этим.

Они выехали из гаража рядом с тем местом, где я сидел на подъездной дорожке, глядя на серое пятно.

Шейн опустил стекло.

– Обращайся! – крикнул он, когда машина тронулась с места.

Меня накрыли ярость и боль, проникая до самых потаенных участков души. Руки снова сжались в кулаки. Левой я схватил измельченный известняк вместе с пригоршней мелких камней, которые покрывали всю подъездную дорожку, и швырнул их в удаляющийся пикап. Камни ударили по металлу, а звук походил на выстрел.