Снобское лордство считал так же, если верить насмешливому блеску его глаз. Впрочем, если верить стояку… но разве их лордство будет обращать внимание на такие мелочи?

И как он умудряется выглядеть высокомерным ублюдком, даже вися на цепях? Загадка природы. Может, дело в белоснежной рубашке и часах за черт знает сколько тысяч баксов? В запонках с черным сапфиром? В двадцати поколениях снобских лордов? А, плевать!

– Ты знаешь, что такое классовая ненависть, caro?

– Ага, – хмыкнул он, лениво поглаживая меня по спине. – Сейчас – понимаю.

– Вот. Я научу тебя делать революцию и петь Марсельезу.

Мы снова заржали. Ну а что? Если мы дуэтом споем Марсельезу, лорд точно раскошелится. От шока. И ужаса. Потому что таких психов больше нигде нет! Мы – самые-самые!..

Вот только синие киты… как я могла забыть о синих китах! Ай, нехорошо. И тем более нехорошо забывать о лорде. Что-то он слишком парадно одет для нашего мероприятия.

– Отпусти меня, caro. И дай твои напульсники, – я огладила его запястье, затянутое в черную потертую кожу с заклепками и колечками.

– Но мы же не оставим их какому-то там лорду? Я к ним привык.

– Не оставим.

Ухмыльнувшись, он вскочил на ноги и подал мне руку. Разумеется, не преминув прижать меня к себе, стоило и мне подняться. А я потянула его за руку.

– Ваше лордство уже соскучилось?

5

Взяв первый поданный мне кожаный наруч, я привстала на цыпочки, собираясь застегнуть его на лордовом запястье. Но передумала.

– Ты права, это не стильно, аморе миа, – задумчиво протянул caro и, отойдя к верстаку, раскрыл лежащий там чемоданчик.

Лорд, разумеется, перевел взгляд туда. Дернулся. Что-то просипел – явно матерное, я была права!

Я тоже посмотрела на caro. Изумительное зрелище, и чем лорд не доволен? Caro прекрасен! Как он двигается! А как ему идет черный армейский нож, который он несет мне! И второй, заткнутый за пояс (в ножнах, разумеется), тоже отлично сочетается с татушками и по-пиратски повязанной банданой. Когда только успел!

– Спасибо, caro, – отдав обратно наруч, я взяла нож, проверила его остроту на рукаве лордской рубашки. – Хороший ножик, – улыбнулась я.

В самом деле хороший. Батист режет легко и незаметно. Рубашка тоже была хороша, но искусство требует жертв. И ремешок кляпа нож режет просто отлично.

– Не дергайся и не говори под руку, красавчик, – вынув кляп, я бросила его на пол и протянула руку в сторону. В нее тут же вложили бутылочку с водой, маленькую, на треть литра. – Хочешь?

Сглотнув, он медленно опустил ресницы. Как хорошо действует на высокомерных снобов лезвие, касающееся рубашки на груди. Мне нравится.

– Вот так бы сразу, – я погладила его лезвием плашмя.

Он напрягся, снова сглотнул. И на миг прикрыл глаза, когда его губ коснулось горлышко бутылки. А я поила его и любовалась – напряженными мышцами плеч под белоснежным батистом, двигающимся кадыком и капельками воды, сползающими по мощной шее. Отбросив пустую бутылку, я собрала эти капли губами и провела языком по тонкой коже там, где отчаянно бился пульс.

Лорд рвано вдохнул и подался ко мне, натянув цепь.

За моей спиной выразительно хмыкнули.

– Хочешь его трахнуть, amore mia? – поинтересовались тоном беса-искусителя.

– Хочу. А ты? – Я снова коснулась губами светлой кожи, впитывая мелкую дрожь напряжения.

– Разумеется. Но я готов уступить тебе первенство.

– Чертовы извращенцы, – прошипел лорд, но тут же заткнулся и замер, почувствовав шеей уже не мои губы, а лезвие ножа.