– Может быть, это случится, – заметила Багира, глядя прямо в глаза тигру. – Да, может случиться, Шер Хан. Фу, какой новый позор принёс ты сюда!

Лунгри погрузил в воду свой подбородок и нижнюю челюсть, и тёмные, маслянистые полосы поплыли от него по течению.

– Человек, – спокойно сказал Шер Хан, – час тому назад я убил человека. – И он продолжал мурлыкать и ворчать про себя.

Весь ряд животных дрогнул и заволновался; поднялся шёпот и скоро перешёл в крик:

– Человек! Человек! Он убил человека!

Потом все глаза посмотрели на Хати, дикого слона, но он, казалось, не слышал. Хати никогда ничего не делает до последней минуты, и это одна из причин продолжительности его жизни.

– В такое время, как теперь, убить человека! Разве поблизости не было другой дичи? – презрительно сказала Багира, выходя из замутнённой воды и по-кошачьи отряхивая каждую свою лапу.

– Я убил не из-за голода; я нарочно подстерёг человека.

Снова поднялся шёпот ужаса, и маленькие наблюдательные глаза Хати устремились на Шер Хана.

– Подстерёг, – медленно продолжал Шер Хан, – а теперь пришёл пить и очиститься. Разве здесь есть кто-нибудь, кто помешает мне сделать это?

Спина Багиры начала изгибаться, как стебель бамбука при сильном ветре, но Хати поднял свой хобот и сказал спокойно:

– Ты нарочно выбрал человека? – спросил он, а когда Хати спрашивает, гораздо благоразумнее отвечать.

– Именно. Это было моё право; наступила моя ночь. Ты ведь знаешь, о Хати, – Шер Хан говорил почти вежливым тоном.

– Да, знаю, – ответил Хати и, помолчав немного, спросил: – Напился ли ты вволю?

– На сегодняшнюю ночь – да.

– Тогда уйди. Из реки нужно пить, а не осквернять её. Только хромой тигр может хвастаться своим правом в такое время, когда… когда мы все страдаем вместе: люди и Народ Джунглей. Чистый или нечистый, уходи в своё логовище, Шер Хан.

Последние слова Хати произнёс голосом, который походил на звук серебряных труб; трое его сыновей быстро двинулись вперёд, хотя в этом не было никакой надобности. Шер Хан убежал, пригибаясь к земле; он не смел даже ворчать, зная (как знали и все), что, в конце концов, хозяин джунглей – Хати.

– О каком это праве говорит Шер Хан? – прошептал Маугли на ухо Багире. – Убивать человека всегда позорно. Так сказано в Законе; а между тем Хати говорит…

– Спроси его. Я не знаю, Маленький Брат. Если бы не Хати, есть у этого мясника право или нет, я проучила бы хромулю… Приходить к Скале Мира только что убив человека, да ещё хвастаться этим, дело шакала. Кроме того, он запачкал хорошую воду.

Маугли выждал несколько минут, чтобы собрать всё своё мужество (никто не любил прямо обращаться к Хати), наконец громко спросил:

– Что это за право Шер Хана, о Хати?

И на обоих берегах прозвучал тот же вопрос, потому что Народ Джунглей до крайности любопытен, а близ реки только что произошло нечто не понятное для всего населения зарослей, кроме Балу, который глубоко задумался.

– Это старая история, – ответил Хати, – она старше джунглей. Замолчите; тогда я расскажу её.

Минуты две кабаны и буйволы толпились, толкались, потом вожаки стад один за другим прохрюкали: «Мы ждём». Хати сделал несколько шагов вперёд и остановился, когда вода в затоне около Скалы Мира дошла ему до колен.