Я оказалась права – осведомители у криминала в милиции имелись, причем совсем не рядовые сотрудники! Это было мерзко и до дрожи противно, но это жизнь во всей своей неприглядности, и лично я ничего с этим поделать не могу.

Несколько минут Сомов рассматривал меня, словно только что увидел, а потом, покачав головой, сказал:

– Высоко ты взлетела, девонька!

– Так оттуда и падать больнее, – отозвалась я, возвращаясь в кресло. – Да и не сама я взлетела, дело случая, а на него надежда плохая. Как говорится: разом – мошка, разом – кошка.

– Бывает, – согласился он и предложил: – Если будешь коньяк, то фужер сама возьми, неможется мне.

– Спасибо, Николай Петрович, но я за рулем, да и работать мне всю ночь предстоит, – отказалась я.

– Дело твое, – бросил он и потребовал: – А ну давай мне все с самого начала!

Я отдала ему штук пять фотографий Вадима с пояснениями, кто это такой, и начала рассказывать кратко, но исчерпывающе, то есть никакой лишней информации не сообщила, но суть проблемы была ясна.

– Вот суки бабы! – не сдержался Сомов. – Натворят дел, а нам, мужикам, расхлебывать. Так ты что думаешь?

– Смирнов мужчина довольно молодой, высокий и крепкий, так не могли ли его прихватить, чтобы потом куда-нибудь на плантацию сбагрить. Или лихая проститутка из неорганизованных на деньги позарилась – для них ведь и десять тысяч хороший куш. Да мало ли что могло приключиться, – пожала плечами я.

– Насчет того, чтобы продать человека, так тех вчистую замели, – заметил Сомов.

– Ах, Николай Петрович! Да когда же свято место пустует, – вздохнула я.

– Тоже верно, – кивнул он и спросил: – Что при мужике было? Рыжье? Котлы? Труба навороченная? Борсетка?

– Да нет! – развела руками я. – Ничего такого.

– Ну и как мне его искать?! – рявкнул он, а потом, подумав, снова взял сотовый и позвонил своему доверенному человеку, с которым я как-то уже встречалась: – Банзай! Это я. Беда у нас! Собирай народ, а я скоро буду, – велел он и повернулся ко мне: – Ступай, девонька! И мусоров попридержи! Мы сами разберемся! Коль мужик тот живой, так таким и представим, а коль мертвый – так хоть тело укажем, где искать, – и начал подниматься из кресла, приговаривая: – Ох ты господи ты ж боже ж мой! И помереть ведь не дадут спокойно! – И снова напомнил: – До моего звонка ничего не предпринимай! А то наломают дров так, что потом и щепок не останется! Завтра вечером позвоню.

– Крайний срок завтра утром в девять часов, – развела руками я и в ответ на его бешеный взгляд пояснила: – Иначе не поймут меня.

– Хорошо! – сквозь зубы процедил он. – В девять!

– Я буду ждать ваш звонок! – твердо пообещала я и, положив на столик визитку, вышла из комнаты.

Уже по дороге в Тарасов, хотя я и не плелась, как черепаха, меня с ревом обогнали два черных джипа – это Сомов ехал решать с Банзаем мои проблемы.

В областном управлении царило совершенно неуместное в этот поздний час оживление: офицеры в звании от лейтенанта до полковника сновали по коридорам, как подскипидаренные, слышались громкие голоса с поминанием чьей-то матери, господа бога, черта и других нематериальных существ, но меня уже действительно ждали и без всяких формальностей провели к генералу.